В православии очень часто употребляют термин «промысел Божий». Верующие не всегда понимают, чем он отличается от понятия «воля Божья». Управляет ли Творец нашей судьбой и жизнью? Имеет ли человек свою волю?

Что такое божий промысел

Происхождение фразы

Термин «Божий промысел», или же провидение, (лат. Providentia) зародился в Древней Греции, ввел его великий философ Сократ. Означает он действие Высшего разума, которое несет всеобщее благо для мира. Он много рассуждал о Творце и влиянии его на ход мировой истории.

Значение фразы в христианстве

Митрополит Филарет определил свое определение промысла Божьего:

«Промысл Божий есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует.»

В Святом писании и Священном придании подробно растолкована суть этого понятия. Идея заключается в том, что Господь несет в себе свет любви и добра. Все религиозные отношения построены на божественном провидении.

Определение в философии

Есть такое философское учение, которое называется «деизм». Там нет понятия провидения. Суть его заключается в том, что Бог - творец, но он не управляет эти миром. Некоторые люди признают, что Бог устроил этот мир, но раз в нем происходит так много катастроф, значит Господь им не занимается, а пускает все на самотек. Это учение широко распространено на Западе.

История понятия

Зарождение идеи

Понятие зародилось в философии и религии Древней Греции. Впервые о высшем разуме заговорил Сократ. Эту идею поддержали стоики, которые считали, что человек должен подчиняться природе и божественному промыслу. Позже появилось понятие, которое называют судьба.

Развитие и распространение

Идея провидения была популярна в александрийской философии, труды о нем были написаны Филоном Александрийским. Он поддерживает идею о том, что Бог управляет судьбами людей.

После Филона этим вопросом занимался Плутарх, который считал, что Бог заботится обо всех живых существах, которых он создал.

Дальнейшая судьба

В Средние века шло рассуждение о том, влияет ли Господь не только на частную жизнь человека, но и на мировые происшествия. Люди не знали, как согласовать добро и зло, которое происходит в мире.

Многие из философов не могли сопоставить волю Божью и наличие катастроф и бедствий на этой планете.

Идея о провидении заканчивается в христианских учениях, где рассуждается о бесконечной любви Бога к миру и человеку.

Современное значение

Промысел Божий в жизни человека заключается в том, что Создатель заботится как отец о своих творениях. Он не бросает никого в беде, а ведет к правильному выбору. Только грешная природа человека может ему не дать это сделать.

Святые отцы тоже много рассуждают о промысле Божьем, например, вот, что говорит Иоанн Златоуст:

«Уврачевать сердце может единственно Тот, Кто один создал сердца наши и знает все дела наши; Он может войти в совесть нашу, коснуться сердца и утешить душу.»

Он рассуждает о том, что кто бы человека не беспокоил, если в его сердце живет Бог, то его никакие внешние обстоятельства не сломят.

«Ни одна птичка не упадет без воли Божьей.»

Творец посылает только добро и любовь, у него нет темной стороны. Он посылает человеку болезни и страдания, чтобы тот пришел к спасению через боль и слезы. Страдая, человек понимает, насколько суетлива его жизнь, и обращается к религии.

Божий промысел в жизни людей

Как понять, что это он

Человеку нереально узнать, что на самом деле готовит для него Господь. И философы, и ученые много лет бились над тем, чтобы понять этот вопрос. Есть интересная история о верующем Авве Антонии, который задавался творцу вопрос, почему одни здоровые, а другие больные, почему кто-то бедный, а кто-то богатый. На что Бог ему ответил:

«Смотри на свою жизнь, а не занимайся чужими судьбами.»

Нужно знать, как проявляется провидение в человеческой жизни. Это может быть череда случайных событий, которые не поддаются контролю. Интересное, но не всегда удачное стечение обстоятельств, - это и есть божественный промысел в нашей жизни.

Примеры

Был случай с ветераном войны, которую зовут Валентина, ей сейчас 76 лет. Она спасла во время бомбежки одно высокопоставленное лицо. Об этом случае сохранились заметки в газете, она награждалась за свой подвиг Сталиным. Отец Вадим предложил ей исповедоваться и напомнил, что в окопах неверующих нет. Рядом был храм, но Валентина посмеялась над священнослужителем и наотрез отказалась его слушаться.

Она ему сказала:

«Да что вы, никакого Бога нет, я прошла войну и голод в Сталинграде, не осталось никаких ранений.»

Она высказала свое пренебрежение обряду причащения и не понимала, как можно вкушать дары из одной ложки со всеми.

С тех пор прошло 10 лет. Отец Вадим с еще одним священнослужителем поехал причащать больную в военный госпиталь в Измайлово. Старая женщина в палате была совсем худая, чем не могла не поразить. В одном из коридоров отцу Вадиму встретилась родственница Валентины. Она подошла к священнослужителю. Оказалось, что та старушка, которую причащали, была та самая Валентина, ей уже было на тот момент 86 лет. Врачи не знали, что с ней делать, она плохо спала и ворочалась.

Бог преподнес эту встречу людям, у отца Вадима остались еще Святые Дары. Валентина сказала ему:

«Мне очень страшно умирать, жизнь была пуста.»

Ей начали возражать, ведь она прошла войну, спасла человека, пережила голод, обзавелась детьми и даже внуками и правнуками. Отца Вадима она не узнала, даже когда он пришел во второй раз.

Старушка сказала:

«Я рада, что у меня столько всего есть, но я жалею лишь об одном: что 10 лет назад сказала одному священнослужителю, что Бога нет, мне очень бы хотелось исповедоваться.»

Именно по воле Божьей устроилась эта случайная встреча. Вместе с отцом Вадимом был священник, который сразу же принял эту исповедь. Из глаз закостенелой коммунистки потекли слезы, ее душа очистилась.

Нужно еще обратить внимание на погоду, которая была за окном. На улице было пасмурно и собирался идти дождь. Хотели занавесить окно. Женщина сказала:

«Я вижу свет, ничего не закрывайте.»

Она попросила священников придти еще, и в следующий раз они совершили таинство Соборования. После этого обряда ее душа буквально в течение нескольких минут ушла в мир иной. Так бог решил их встречу и отправил ее душу к свету, который она узнала только в конце жизни.

С нами тоже происходит много событий в повседневной жизни, которые доказывают божественный промысел. Часто бывает такое, что нужно куда-то поехать, а билета нет. В этот день случаются аварии и ДТП на дороге, в итоге вы остаетесь целы и невредимы. Многие покупают билет на самолет, а потом его сдают, просто потому что есть плохое предчувствие. А это и есть промысел Творца, который бережет нас от потерь.

Грехи человечества велики, но Господь посылает нам через испытания и болезни вечное спасение. Сын Творца Иисус Христос даровал людям вечное спасение. Нужно возлагать искреннее упование на Бога, а не на себя. Тогда даже в случае ошибки Творец приведет вас к нужному решению и укажет верный путь.

Видео о промысле Божьем

Из представленного видео вы сможете узнать больше о промысле Божьем.

Предисловие

"...Промысел Божий охраняет всю нашу жизнь. Но иногда бывают особые случаи. Иному они покажутся обыкновенными историями. Но мы считаем их делом Божественного промышления..."

ПРЕДИСЛОВИЕ

В жизни моей или знакомых мне людей были такие события, которые свидетельствовали о сверхъестественном мире: о бытии его, о жизни умерших, о явлениях их живым, о необычайных случаях Промысла Божия и т.п. Большею частью все это сохранилось в моей памяти, но от времени стало забываться. Поэтому мне пришло намерение записать эти случаи, - в надежде, что они послужат и к назиданию другим: ведь нас всегда больше убеждают факты, чем рассуждения.

Всякий мир познается чрез непосредственное откровение его нашему познанию: этот основной закон познания совершенно одинаково приложим, как к этому, так называемому "естественному" миру, так и к "тому", именуемому "сверхъестественным".

И в наше время особенно нужно давать фактический материал.

Буду писать без особой системы, - да ее и нет. Буду вспоминать по времени, с самого детства и доселе.

За точностью и подробностями не буду гоняться, особенно когда придется рассказывать о других, но за сущность и несомненность основных данных - отвечаю не только перед читателями, но еще более - перед Самою Истиною, Триединым Господом.

Во славу Его и пишу дальнейшее.

Предупреждаю читателя, что я не имею права считаться каким-либо "святым" человеком, сподобившимся особенной милости Божией. Я довольно часто вспоминаю свою греховность: увы, доселе! А запишу для того, чтобы хоть один человек укрепился в вере - при содействующей благодати...

В детстве

Я болел опасно воспалением легких. Мать дала обет Богу: если я останусь живым, то она со мною отправится на благодарственное богомолье к св. Митрофану Воронежскому. И, слава Богу, выздоровел...

Вероятно, мне тогда было года полтора-два. Но вот конец этого паломничества мать рассказала моей сестре (она и сейчас еще живет под Москвой, вдовою). А она - мне, лишь два года тому назад.

Мать стояла в храме св. Митрофана. Мимо нее проходил какой-то сторож-монах. Я, младенец, вертелся (а может быть, и чинно стоял) возле матери. Он, должно быть, благословил нас, а обо мне сказал: "он будет святитель!".

И мать мне никогда об этом не говорила. А перед смертью завещала положить мою фотографию (передавала та же сестра) в гроб.

Царство ей небесное! И этому неизвестному старцу!

Так и сбылось - слава Богу.

Кстати, она "понедельничала" за детей (соблюдала пост в понедельник), но от нас всегда это скрывала. Собственно, она воспитала и обучила всех шестерых детей (троих в высших учебных заведениях, а троих - в средних). Спаси ее Господи!

У отца Петра

Меня решили отдать в духовное училище в Тамбов. Перед экзаменами мама повела меня сначала поклониться мощам святителя Питирима Тамбовского (впоследствии канонизированного и прославленного 28 июля 1914 г. - Прим. авт.).

Отслужили по нем панихиду. А потом пошли к "отцу Петру", о котором шла молва, что он - святой и прозорливый. Мама хотела, чтобы он благословил меня. О. Петр жил рядом с собором, где почивал св. Питирим, - в церковном домике в нижнем этаже, почти в подвале.

Когда мы пришли к нему, к нам вышел старенький священник, низенького роста, весь седой. Благословив меня, он, однако, сказал мне, что со мною будет сначала неудача.

И действительно, на экзамене в одном духовном училище (их было два в Тамбове) я "срезался" на первом же испытании, по Закону Божию: не пересчитал всех иудейских (а не еврейских вообще) царей. А когда я, по-детски откровенно, стал говорить смотрителю (фамилию его помню - Щукин), что в моем учебнике этих имен нет (уч. Афинского), тот совсем рассердился и, кроме царей, ничего не стал и спрашивать меня...

С горечью пришлось уйти с матерью из комнаты испытания. В слезах она повела меня в другое училище (то называлось "первое"), которое считалось более "строгим". А мама хотела пожалеть сынка и потому повела меня сначала во "второе" - доброе.

Но Промысел Божий исправил вредную нежность матери. Пригодилась и суровость Щукина. В "первом" училище меня не спросили ни об иудейских царях, ни об израильских, а о явлении Бога Аврааму в виде трех странников.

Ответил отлично... Но в конце оказалось, что я не готов по славянскому языку (по неведению программы, или лучше - по Промыслу Божию). Но так как по остальным предметам я отвечал прекрасно, то меня приняли в училище, хотя классом ниже (не во 2-й, а в 1-й), и то по разрешению Епископа, так как "уросли года": тогда мне было двенадцать лет, а нужно было - одиннадцать.

Так, не без неудач, не без усилий я сделался "духовником" (так звали учеников духовного училища). А это определило всю мою дальнейшую жизнь; а, может быть, и... вечную судьбу!

Спустя двадцать один год я, будучи архимандритом, ректором Тверской Духовной Семинарии, присутствовал на открытии мощей святителя Питирима, и имел милость от него "открыть" всенощное Богослужение.

Отца Петра в то время давно уже не было в живых... Сохранились же воспоминания о нем!

Ведь не напрасно же почитали его святым. Лик его помню еще и сейчас: спокойный, тихо-серьезный, не улыбающийся, простой, немного сутуловатый от старости, с укоротившимися от времени белыми волосами на голове, и небольшою, тоже белою, несколько заостренною бородой. От его вида и сейчас в душе становится серьезно. Жизнь не шутка, а подвиг, борьба... И видно, о. Петр знал это: оттого и не улыбался (по крайней мере нам тогда). Я, невинное дитя, отнесся тоже к нему просто, спокойно, прямо глядя в глаза чистым взором.

Он был первый святой, коего я встретил в жизни.

Прозорливый

Когда я был студентом второго курса Петроградской Духовной академии, группа товарищей решила посетить известный Валаамский монастырь на Ладожском озере. Среди них был и я.

Очень много любопытного и поучительного увидел я там (свои впечатления я напечатал в журнале "Странник" под заглавием "На северном Афоне" - за 1905 год).

Но самое значительное - это был отец Никита.

О нем говорили, как о святом: и с этим словом у меня соединялось всегда (хотя это и не связано непременно) представление и о прозорливости.

Без особой нужды, пожалуй, больше из хорошего любопытства, я и мой друг Саша Ч. попросили о. Игумена монастыря, - без разрешения которого ничего не делается в обители - посетить о. Никиту.

До Предтеченского острова нужно было плыть проливами, отделяющими группу островов, носящих общее имя "Валаам", но в монастыре дано каждому острову свое имя.

О. Никита жил на "Предтече", т.е. на острове, где был скит с храмом в честь Св. Иоанна Предтечи. Этот скит считался одним из самых строгих и постнических: там скоромного не ели никогда. И только, кажется, на Рождество и Пасху, давалось молоко немногочисленным насельникам скита. А в посты и все среды и пятницы, а может быть даже и понедельники - не употребляли даже и постного масла.

Никогда не пускали туда женщин, и даже мужчинам-богомольцам очень редко удавалось посетить "Предтечу": не хотело начальство беспокоить безмолвие старцев-молитвенников. Да и добраться туда не легко было: нужна была лодка, гребец, а люди в монастыре нужны для своих дел.

Но нам, как студентам академии, сделано было исключение: везти нас поручено было брату Константину, бывшему офицеру. Этому брату было тогда уже около 50-55 лет. И такой солидный монах должен был повезти нас, почти еще мальчиков. Но в монастыре все делается "за послушание", и потому хорошему иноку и в голову не приходит смущаться подобными странностями. А скоро и мы освоились, узнав добродушие брата Константина. Дорогою мы немного помогали ему грести.

Другой монах-проводник, посланный познакомить нас с о. Никитою, был отец Зоровавель. Способный строитель монастырской жизни, хотя он происходил из крестьян, но относился к монаху-офицеру с властностью, - впрочем, спокойною: о. Зоровавель был уже в сане иеромонаха и занимал начальственные должности в монастыре.

Тронулись мы по тихим проливам, среди гор и лесов,

к нашей цели без сомнения, скорее - как туристы, посмотреть святого.

Светило июльское теплое солнце; по небу плыли редкие белые облака. Мы благодушно перебрасывались с монахами своими впечатлениями. И незаметно доехали до "Предтечи".

А нужно отметить, что и я, и Саша были одеты не в свои студенческие тужурки с голубыми бантами и посеребренными пуговицами, а в монастырские подрясники, подпоясанные кожаными поясами, на голову нам дали остроконечные скуфьи, в руки - четки; даже на ноги дали большие монастырские сапоги, называющиеся "бахилами"; короче, мы с благословения о. Игумена были одеты, как рядовые новоначальные послушники. Но это совсем не означало, что мы собирались идти в монахи, просто нам было приятно нарядиться оригинально, по-монашески. Это иногда делали раньше нас и другие студенты, коих обычно "баловали" в монастыре.

Оставив о. Константина в лодке, мы втроем отправились к отцу Никите.

Через несколько минут я увижу святого... Сначала мы заглянули около берега в крошечный "черный" домик, всюду обитый черным толем, принадлежащий послушнику, тоже офицеру и тоже Константину, но молодому. В это время он был на японской войне, где и окончил дни своей жизни. Сердце человеческое - тайна великая. И разными путями Бог ведет души.

Затем направились выше по острову к домику о. Никиты.

Монахи скита- их было немного, кажется, едва ли даже десять, а может быть и менее, жили в отдельных домиках, разбросанных там и сям по небольшому высокому острову - "на вержение крици", т.е. на такое расстояние, что можно было добросить камень от одной келий до другой. Почему это? Я и сам не знаю. Думается, чтобы не было близко от монаха до монаха, дабы не ходили по "соседству" для разговоров. Но, с другой стороны, чтобы жили все же общей жизнью, вместе.

Домики были деревянные: сосновый лес свой, плотники свои.

Дошли мы до домика о. Никиты. Вижу к дверям его приставлена палка. Разумеется, запора нет.

У дверей палка. Значит, батюшки нет дома, - пояснил нам проводник о. Зоровавель, отлично знающий самые последние мелочи в монастырском обиходе.

Где же он? - спросил я в недоумении, - неужели я его не увижу?

Где-нибудь тут, - спокойно ответил о. Зоровавель, - поищем.

И тут я заметил уже странную для меня черточку в голосе проводника: мы пришли к святому - а он разговаривает о нем совсем просто, как о рядовом человеке. Я уже начал ощущать в душе трепетное беспокойство перед встречей с Божиим Угодником, а он благодушно, обывательски, по-видимому, не видит в нем ничего особенного...

Мы начали искать. Пошли к берегу.

Не моет ли он белье себе, - высказал предположение о. проводник. И потому пошел к тому месту, где обычно монахи стирали свое незатейливое одеяние.

И действительно, о. Зоровавель усмотрел сверху отца Никиту за этим занятием. Увидел его и я. В белом "балахончике", т.е. коротком летнем рабочем подряснике, какие примерно надевают доктора на приемах клиентов, но только на Валааме они были из грубого и крепкого самотканного крестьянского полотна-ряднины, или, по-другому, холста.

Но лица его я не мог разглядеть: слишком низко был берег.

И тут лишь я вполне пришел к сознанию - сейчас я увижу Святого! Бывшая беспечность исчезла совсем, и ее заменил страх... Отчего? Я не успел еще разобраться, как мой спутник (про Сашу я точно забыл), о. Зоровавель шутливо и громко закричал вниз:

Отец Никита-а-а! К тебе го-сти пришли!

Я очень растерялся. Что за обращение со святым! Мы привыкли читать их дивные жития, удивляться подвигам, молиться благоговейно пред их иконами, на коих они изображены большею частью строгими, или по крайней мере внутренне-сосредоточенными. И вдруг так запросто "гости пришли".

Желая поправить такую недостойную, как мне показалось, ошибку о. проводника, я тотчас же после его слов громко закричал вниз:

Батюшка! Мы лучше туда к вам сойдем!

А в это время промелькнула мысль, еще более испугавшая меня: вот сейчас увидит он мою душу, да начнет обличать меня, мои грехи! И представился мне о. Никита со строгими пронизывающими очами, глядящими исподлобья, с нависшими на них густыми бровями, сходящимися у глубоких складок над переносицей...

И зачем мы поехали! Для любопытства! Вот за это-то "они" особенно строго относятся.

Вспомнился случай: пришел один такой любопытный к отцу Иоанну Кронштадтскому поболтать, а тот узрел это и велел прислуге вынести посетителю стакан воды и ложку да прибавить:

Батюшка приказал вам поболтать. Тот не знал куда и деться...

Но каково же было мое приятное разочарование, когда я услышал снизу довольно тихий, но ясный ответ:

Нет, нет! Я сам поднимусь.

Но не в словах лишь дело, а главное - в голосе: он был замечательно ласков и кроток... И у меня сразу отлегло от сердца: ну если такой приятный голос, то, несомненно, и сам о. Никита "хороший", добрый... Обличать, должно быть, не станет! Наверное, и вид у него такой же ласковый, как голос. Сейчас увижу.

А о. Никита неторопливо надевал внизу верхнюю черную рясу, и оставив свое дело, стал тихо подниматься по ступенькам лестницы.

Вот он уже близко! Да, думаю, лицо у него, кажется, тоже доброе! Поднялся к нам. О. Зоровавель, улыбаясь, весело поздоровался с ним взаимным "поцелуем" в руку, и объяснил, что мы - студенты, и пришли к нему за благословением и для беседы, с разрешения о. Игумена.

Я впился в него глазами - какой же он добрый! И ни густых бровей, ни строгих морщин. Морщины, впрочем, есть, но не между бровями, а около внешних углов очей; и как-то они так улеглись, что от них получается двойственное впечатление: и кроткой грусти, и тихой улыбки.

Да, он обличать не будет...

Мы подошли к нему под благословение, и поцеловали у него руку. Все вышло как-то необыкновенно просто: но вместе с тем я видел действительно святого... И понятен мне стал тон о. Зоровавеля: святые были удивительно кротки и просты.

И всякий страх исчез из моей души.

Батюшка, скажите нам что-либо на спасение души, - начал я обычным приемом.

Что же мне вам сказать? Ведь я - простой, а вы - ученые.

Ну, какая же наша ученость! - возражаю я, - да если что и выучили, то лишь по книгам, а вы на опыте прошли духовную жизнь.

Но о. Никита не сразу сдавался.

Так то так, да все же я необразованный. Я еще из крепостных крестьян, лакеем был у своих господ. Хорошие были люди, добрые: отпустили меня на свободу, а я и ушел в монастырь сюда. Вот и живу понемногу.

Но мы продолжали его просить. Тогда он, так же просто, как отказывался, стал говорить:

Что же! Скорби терпите, скорби терпите! без терпения нет спасения.

И понемногу начал говорить о разных вещах, но, к моему сожалению, я не записал тогда, а теперь не все помню.

Потом пригласил нас обоих сесть на скамеечку над берегом. Кажется, я сидел от него направо, а Саша налево. О. Зоровавель, должно быть, стоял спокойно, слушая беседу и ласково глядя на батюшку. Не помню, сколько уже прошло времени. На душе было так тихо и отрадно, что я точно в теплом воздухе летал...

Затем разговор прервался. И вдруг о. Никита берет меня под левую руку и говорит совершенно твердо, несомненно следующие слова, поразившие меня:

Владыка Иоанн (мое имя было - Иван), пойдемте: я вас буду угощать.

Точно огня влили мне внутрь сердца эти слова... Я широко раскрыл глаза, но произнести ничего не мог от страшного напряжения...

Тут я припомню, что мы оба были одеты по-монашески, и это могло дать о. Никите основание думать, что я приму иночество, и по обычаю, дойду до епископского сана, как и другие ученые монахи. Но ведь и Саша был одет так же, как и я! А о монашестве за все время беседы ни он, ни я не сделали ни малейшего намека, да и не думали еще тогда о том. Впрочем, я-то думал раньше, но в тайниках души лишь. И никому не говорил своих дум... И на этот раз не осмелился говорить: пред святым особенно стыдно было бы говорить об этом, иначе выходило бы, что вот он - монах, и я буду "тоже" монах, "как и он..." А это было бы неприличным, и дерзостью: думать о себе наряду с ним, святым...

А Саше ни слова не говорил...

И вдруг такие, потрясшие меня слова! А Саше - ничего... Как есть ничего, ни одного слова. Поддерживаемый под руку о. Никитою, как обычно "водят под руки" и настоящих архиереев, - я почти без мысли повиновался и пошел рядом.

Саша, не получив приглашения, пошел за нами вслед с о. Зоровавелем.

В особом домике, где помещалась общая трапезная, отец Никита усадил всех нас. Сюда пришел "хозяин" скита, о. Иаков, из карел, тихий, кроткий, но с постоянною улыбкою и веселым лицом. Нам подали чаю с сухими кренделями, в виде буквы Б, поэтому их и называют "баранками". А перед этим принесли соленых огурцов с черным хлебом. В этом и состояло все угощение.

Но на "Предтече" другого лучшего и не было. Нам дали все что могли. Да и не в пище же человек!

После угощения я, пораженный пророчеством батюшки, захотел уже подробнее и наедине поговорить о монашестве... А может быть, на это батюшка меня сам навел. И мы, гуляя тихо по острову, продолжали беседу.

Батюшка! Боюсь, монашество мне трудно будет нести в миру.

Ну и что же! Не смущайтесь. Только не унывайте никогда. Мы ведь не ангелы (И еще мне было сказано нечто ободрительное. Умолчу... - Прим. авт).

Да, вам здесь в скиту хорошо, а каково в миру?

Это - правда, правда! Вот нас никто почти и не посещает. А зимою занесет нас снегом, никого и не видим. Но вы нужны в миру, - твердо и решительно докончил батюшка.

Не смущайтесь. Бог даст сил. Вы - нужны там. Но я продолжал возражать.

А вот один человек дал мне понять, что мне нельзя идти в монахи.

Вдруг батюшка точно даже разгневался, что так странно было для его кроткого и тихого облика, и спросил строго:

Кто такой? - И не дожидаясь даже моего ответа, с ударением сказал мне очень много значительных слов, но я их боюсь передать неточно, а приблизительно смысл был таков:

Как он смеет? Да кто он такой, чтобы говорить против воли Божией?

И о. Никита продолжал говорить мне прочее утешительное.

Мы еще провели в скиту ночь и часть другого дня. После уехали. Батюшка прощался с нами и со мною опять просто, точно ничего и не было им сказано мне особенного. И я тоже успокоился.

Прошло лет пять после того, о. Никита скончался. Составитель его жизни, как-то узнав о предсказании его, попросил меня дать материал. Я тогда уже был иеромонахом Вениамином. И жил в архиерейском доме архиепископа Финляндского Сергия секретарем и "чередным" (т.е. состоящим на череде, или в графике, священнослужения - Прим. ред.).

И я с радостью написал, но только скрыл, что батюшка предсказал мне об архиерействе. Иеромонаху тогда неловко было писать об этом. Еще прошло после того девять лет, а со времени прозорливой беседы четырнадцать, и я, грешник, был хиротонисан во епископа в Симферополе.

А что же случилось с Сашей Ч.? Он женился. И женился не по чистой совести: он и брат его полюбили двух родных сестер. Но так как законы наши запрещают такие браки, то они сговорились пожениться одновременно в разных лишь церквах. Но все же и это был обман перед Богом...

Видно, и это прозревал батюшка. Поэтому и оставил его на Валааме сидеть на скамеечке без ответа, а меня повел "угощать".

После мне еще раз пришлось быть на "Предтече". В домике о. Никиты жил его ученик и преемник по старчеству - отец Пионий, тоже тихий и кроткий.

Я у него попросил что-либо на память о батюшке. О. Пионий снял бумажную иконочку святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и благословил меня ею от имени отца Никиты.

А Саша - Александр М. Ч. - после пошел по педагогической службе. Затем был года три в ссылке...

Кстати - о греховности. Ныне лишь я прочитал такой утешительный случай из жизни преп. Серафима. Перепишу его целиком, - в ободрение и укрепление всем нам.

Надежда Федоровна Островская рассказала, какое совершенно неожиданное для себя предсказание получил ее брат от дивного прозорливца Серафима Саровского.

"Родной мой брат, подполковник В.В. Островский часто гостил в Нижнем Новгороде у родной нашей тетки, кн.Грузинской, которая имела большую веру в о.Серафима. Однажды по какому-то случаю она послала брата в Саровскую пустынь к этому прозорливому старцу. Отец Серафим принял моего брата очень милостиво и, между прочими добрыми наставлениями вдруг сказал ему:

Ах, брат Владимир, какой же ты будешь пьяница!

Эти слова чрезвычайно огорчили и опечалили брата. Он награжден был от Бога многими прекрасными талантами и употреблял их всегда во славу Божию. К о.Серафиму имел глубокую преданность, к подчиненным был как родной отец. Поэтому он считал себя весьма далеким от такого наименования, неприличного его званию и образу жизни.

Прозорливый старец, увидев его смущение, сказал ему еще:

Впрочем, ты не смущайся, и не будь печален. Господь попускает иногда усердным к Нему людям впадать в такие ужасные пороки, и это для того, чтобы они не впадали еще в больший грех - высокоумие. Искушение твое пройдет, по милости Божией, и ты смиренно будешь проводить остальные дни своей жизни. Только не забывай своего греха.

Дивное предсказание старца Божия действительно сбылось потом на самом деле. Впоследствии разных дурных обстоятельств брат мой впал в эту несчастную страсть пьянства и, к общему прискорбию родных своих, провел несколько лет в этом жалком состоянии. Но, наконец, за молитвы о. Серафима, был помилован Господом: не только оставил прежний свой порок, но и весь образ своей жизни изменил совершенно, стараясь жить по заповедям евангельским, как прилично христианину."

В монахи

Разными путями спасаются люди и различно, в частности, приходят к избранию монашеского пути. В бытность мою студентом нас было три друга. Из них двое были моложе меня курсом: Виктор Р. и Колечка С. Все мы пошли потом в иночество, но каждый различным образом подходил к принятию этого высокого, но и опасного жития.

Виктор - таким полным именем звали его все за серьезность воззрений и поведение, и не помню, чтобы когда-нибудь он смеялся открыто, разве что улыбнется мило и по-детски.

Небольшого роста, с вдумчивыми темными очами, с высоким и широким лбом, с неторопливыми движениями, он, однако, в душе жил сильною жизнью. К нему уже нельзя было приложить имя "теплохладный". Но внутренние переживания его были сокровенны: он шел к решению вдумчиво, принципиально (Виктор был незаурядно способным, глубже нас умом). И когда доходило до чего-либо, то принимал и соответствующие действия - тихо, без шума, но твердо. И тогда ему не нужно было никаких "откровений", "видений" и даже старцев прозорливых. Ему было и без этого ясно, что делать.

Таким путем он дошел не только до убеждения в превосходстве безбрачия и иночества, но и до практического для себя вывода, что ему должно идти в монахи.

Я, - сказал он мне однажды, - не мог бы сейчас уйти в монастырское иночество, не под силу еще это мне и нет такого желания, но в "ученое монашество" пойду, с Божией помощью. Этот путь мне ясен.

И как-то незаметно подал ректору Академии прошение о постриге. Никто этому не удивился из студентов.

После - обычная учебно-иноческая карьера. О. Иоанна (так назвали его в честь св. Иоанна Лествичника),- всегда видели серьезным, с большими, как бы раскрытыми глазами, что указывало на непрерывный внутренний процесс, совершавшийся в душе его, точно он прислушивался к самому себе.

Но у него оказалась чахотка, и он скончался в Полтавской больнице, состоя инспектором семинарии, в сане архимандрита.

Я посетил его незадолго до смерти. Он лежал безнадежный, с ввалившимися глазами и щеками. А все-таки хотелось ему жить еще. И он надеялся:

Вот немного поправлюсь, окрепну и встану...

Я молчал.

Царство тебе небесное, чистый друг... Помолись обо мне там...

Но совершенно иной был и совершенно иначе пошел в монахи другой наш товарищ - Колечка С.

Его звали таким ласковым уменьшительным именем, потому что он среди своих товарищей, и нередко даже и среди старших по возрасту и положению, проявлял совсем необычную ласковость в обращении. Идет, бывало, по занятным комнатам (где студенты занимались) и вдруг ни с того ни с сего обращается к нам с приветствием:

Здравствуйте, миленькие мои!

Или похлопает по плечу кого-либо, погладит по голове, не справляясь, хочется тому или нет. Или, бывало, скажет еще:

Ванечка! Дай я тебя, миленький, поцелую. Ведь я тебя люблю...

Врагов у него не было; почитателей, пожалуй, тоже, но его любили по-товарищески. Способностями он был из средних; иногда огорчался этим, особенно на экзаменах, когда в 2-3 дня нужно было "одолеть", "поглотить" сотни мудреных, ученых и неведомых страниц (на лекции-то ведь никто не ходил, кроме двух очередных студентов). Однажды на экзамене по патрологии он Долго заплетался по поводу одного из святых отцов * а затем и вовсе остановился, смущенный и виноватый. Фальшиво делать вид, будто он "знал, да вот-де немного забыл". Колечка совестился.

Профессор, зная что он (как и мы, и некоторые наши другие друзья) изучал самостоятельно святоотеческую литературу в так называемом "Златоустовском кружке", стал его ободрять:

Да вы зна-а-ете, знаете, не смущайтесь!

Но Колечка, что и знал, все позабыл теперь, и продолжал молчать виновато. Профессор, переглянувшись с ассистентом, ласково сказал:

Ну, ничего! Довольно с вас. Идите, не смущайтесь. Колечка с экзамена прямо ко мне в комнату:

Ну, миленький, и провалился я! И то со смехом, хватая себя за нос и качая головой, то с грустью рассказывал мне о провале. Я стал его ободрять, как мог:

Ну что же! Ну поставят тройку, не пропадешь. У нас почти никогда не ставили неудовлетворительных отметок: уже четверка считалась слабым баллом.

Стыдно!- говорит он.- Пусть бы провалился по философии или метафизике, а тут по патрологии и - оскандалился. И вас-то всех оскандалил, всех "златоустовцев". Вот так "святоотеческий" кружок, скажут!

И он опять то улыбался, то хмурился.

После опроса экзаменаторы выводили общий балл и потом объявляли результат нетерпеливо ожидавшим студентам.

Колечка снова прибежал ко мне, ворвался и, раскатываясь от смеха и радости, обнимая меня и целуя, кричал:

Пять! Пять! Миленкий мой! Да что-о-ж это такое, Господи! - и опять радостно, как дитя, заливается...

Да мне и тройки нельзя, а они, миленькие мои, пять мне закатили! Спаси их Господи!

Родом он был из городской мещанской простой среды: мать была давно вдова. Кроме него был у нее еще другой сын. Вся семья была очень религиозная. А в Академии все мы (и Виктор) были под сильным влиянием аскета инспектора, архимандрита Ф. Колечка, со свойственной ему сердечностью, сразу увлекся им. Потом мы создали, под руководством того же архимандрита Ф., святоотеческий кружок. И все это вместе склонило Колечку к мысли о монашестве.

Но перед ним стал острый вопрос - выдержит ли он! И началась мука сомнений...

Так прошел год, другой. Вопрос все не решался. Тогда по совету архимандрита Ф., он съездил к одному старцу посоветоваться. А тот ответил ему двойственно:

Можно идти, а можно и не ходить. Хочешь, будь монахом, но и хорошим батюшкою тоже был бы.

Не удовлетворился Колечка. И снова тосковал по монашеству.

Незадолго перед этим совершилось прославление преподобного Серафима и открытие его мощей (19 июля 1903 года). Мне, уже года два спустя, захотелось поклониться Угоднику, и я отправился в Саров. А оттуда, накупив монастырских подарочков, приехал в Академию к началу учебного года. Между прочим, Колечке я привез небольшую иконочку преподобного. А он давно чтил Саровского чудотворца (еще ранее канонизации его). Я совершенно не имел никаких особых намерений при этом, и вот что случилось с Колечкой.

Получив от меня приятный подарок, он, как сам рассказывал мне потом, решил обратиться к преподобному с просьбою покончить так или иначе мучивший его вопрос о монашестве. Ему хотелось узнать только одно: есть ли воля Божия идти ему в монахи, или нет.

И вот, - передавал он, - положил я твою иконочку перед собою и сказал Угоднику вслух: "Батюшка, преподобный Серафим, великий Божий Чудотворец! Ты сам при жизни говорил: "Когда меня не станет, ходите ко мне на гробик... Все, что ни есть у вас на душе, все о чем ни скорбели бы, что ни случилось бы с вами, придите ко мне, как к живому, и расскажите. И услышу я вас, и скорбь ваша пройдет. Как с живым со мною говорите, и всегда я для вас жив буду!" (так заповедывал преп. Серафим перед кончиною сестрам созданного им Дивеевского монастыря - Прим. авт).

Батюшка дорогой! Я уже замучился своим монашеством. Скажи мне: есть ли воля Божия идти мне в монахи, или нет! Вот я положу тебе три поклончика, как живому, и открою твое житие, и там, где упадет мой взор, пусть будет мне ответом".

Все это вслух. После этого он положил три земных поклона преп. Серафиму, взял житие, открыл приблизительно к середине и с левой стороны сразу начал читать... Я после лично осмотрел книгу, а теперь и переписываю нужное место (Стр. 252, левая сторона: на странице один лишь этот рассказ начинается с красной строки. - Прим. авт).

"В 1830 году один послушник Глинской пустыни (Курской губ., пустынь отличалась строгим уставом, и в то время там тоже подвизался известный угодник Филарет Глинский. - Прим. авт), чрезвычайно колебавшийся в вопросе о своем призвании, нарочно прибыл в Саров, чтобы спросить совета у о. Серафима. Упав в ноги преподобному, он молил его разрешить мучивший его вопрос: "есть ли воля Божия поступить ему и брату его Николаю в монастырь"?

Святой Старец ответил послушнику: "Сам спасайся, и брата своего спасай". Потом, подумавши немного, продолжал: "Помнишь ли ты житие о. Иоанникия Великого? Странствуя по горам и долам, он нечаянно уронил из рук жезл свой, который упал в пропасть. Жезл нельзя было достать, а без него святой не мог идти дальше.

В глубокой скорби он возопил к Господу Богу, и Ангел Господень невидимо вручил ему новый жезл". Сказавши это, отец Серафим вложил в правую руку послушника свою собственную палку и продолжал: "Трудно управлять душами человеческими! Но среди всех напастей и скорбей в управлении душами братии Ангел Господень непрестанно при тебе будет до скончания жизни твоей".

И что же оказалось? Послушник этот, просивший совета у о. Серафима, действительно принял монашество с именем Паисия, и в 1856 году был назначен игуменом Астраханской Чурлинской пустыни, а через шесть лет возведен в сан архимандрита, получив таким образом, как предсказал о. Серафим, управление душами братии. Родной же брат о. Паисия, о котором святой старец говорил: "спасай и брата", окончил свою жизнь иеромонахом в Козелецком Георгиевском монастыре".

Можно представить себе и радость, и благодарность, и умиление, которые охватили душу Колечки. Преподобный сотворил явное чудо: св. Серафим ответил прямо и даже на совершенно тот же вопрос о "воле Божией". Так преподобный благословил Колечку идти в монахи... Мучения кончились раз и навсегда. И скоро Колечки не стало, вместо него клобуком покрылся инок Серафим, названный так при постриге почитатель преподобного, удостоенный от него чудесного ответа.

Но в приведенном рассказе о Глинском послушнике было еще и два других чудесных указания от преп. Серафима Колечке. Одно, что и ему придется не только быть монахом, но и "управлять душами человеческими", хотя он и не вопрошал его тогда о сем. Ныне бывший ласковый студент - епископ...

Впрочем, это еще естественно. Но более примечательно другое: "спасай и брата". Колечка, занятый лишь своею мукой, забыл тогда на молитве все и всех, кроме преподобного и себя самого. Не до брата ему было. А нужно нам знать, что его младший брат страдал невыносимыми головными болями, так что не раз доходило даже до крайних отчаянных мыслей. Но он любил своего старшего брата, который всячески укреплял его в вере, терпении, уповании на Бога. И можно сказать - братом больше и жил страдалец.

И вдруг получается теперь ответ: не только "сам спасайся", но и брата своего спасай.

И действительно, как только кончил учебу иеромонах Серафим, он взял к себе брата своего, а потом и мать вдову. Брат тоже пострижен был в монашество и назван Сергием. Ныне он уже в сане архимандрита. Болезнь у него, кажется, совсем прошла, но все же он и доселе живет с братом, и спасаются они вместе...

В 1920 году, в день Покрова Божией Матери, о. Серафима в Симферополе рукоположили во епископа, с титулом Лубенского. На обеде я сказал ему речь и припомнил об этом чудесном случае указания пути ему в монахи.

Спасение от утопления

Я хочу рассказать случай из своей жизни, как я был спасен от смерти. И ничем иным, как только именем Божиим.

Я пять раз тонул в воде. Первый раз, когда мне было, вероятно, еще четыре года.

Мама! Мы хотим искупаться.

Подите спросите у отца.

Дом наш был близко. Отец разрешил: мать с вами будет.

А мы, держась ручонками за доски плота, увеличивали еще шум болтанием ног. Мама стояла лицом к реке, а мы по правую сторону плота, так что она даже не смотрела на нас.

Тут вдруг мне пришла в голову тщеславная мысль:

"Хотя я и меньше Миши, а вот смогу зайти в воду дальше его". Для этого я отпустил правую руку свою, пододвинулся, держась одной левой, к брату и потом, сзади его, протянул правую руку, чтобы ухватиться за плот далее его.

Доставая нужное место, я отпустил левую руку. Но в это время соскочила и правая рука, и я камнем в воду. Там, где старшему брату было по шею, мне было уже до носа, а дальше его - с головою.

Брат продолжал, видимо, болтать ногами и не подозревал беды. Мать делала свое дело.

Сколько я пробыл в воде - не знаю, и спросить теперь некого: все умерли. Брат ли сказал матери, или она сама заметила мою пропажу - не знаю. Кинулась в воду, стала меня искать. Река наша тихая и мелкая. Сразу вытащили меня, но я уже был без сознания и не дышал. Сейчас же домой... И уж кто их с отцом научил, но как-то они начали откачивать воду из моих легких. И откачали.

Я же совершенно не помню и никогда не помнил, что я чувствовал, когда утонул. Будто бы просто в ту же секунду меня точно не стало: ни мук, ни сознания не помню...

Другой раз, уже лет восемь-девять мне было. Я купался один, свободно уже плавал через речку. Саженей 5-6 шириной она была: это тогда мне казалось много.

Я поплыл. Но за сажень или за три до противоположного берега вдруг судорога свела мне обе ноги, и они, точно плети, опустились вниз. Но руки действовали еще. Я очень испугался, но не потерял присутствия духа, и с большим усилием доплыл все же до берега, работая лишь руками. А берег был почти отвесный. Здесь отдохнул, судорога кончилась, и я обратно переплыл реку благополучно.

Обыкновенно, когда мы начинали купаться, то, наученные родителями, всегда крестились, хотя, конечно, более механически, по привычке. Но и то - славу Богу!

Третий раз плыл по глубокой реке Вороне (впадает в Хопер, а Хопер - в Дон) и мне захотелось попробовать глубину реки. Спустился вниз. Но река здесь была так глубока, что едва я коснулся ногами дна, а дышать мне невыносимо уже хотелось. Я стал очень быстро выплывать наверх. Но уже через секунду я наглотался воды, и опять пошел вниз... Все же в последний момент я с усилием выскочил на поверхность. Остался жив.

Четвертый раз уже семинаристом провалился сквозь новый лед на только что замерзшей реке. Тут меня спасла шинель, которая распустилась зонтом по льду над провалом, и я осторожно выполз. Рядом была теплая изба на столбах, где женщины зимою мыли белье. Я вбежал туда... А возле, на горе, стояла и семинария наша. Помню, женщины благодушно смеялись надо мной.

Но вот пятый раз был самый страшный. Группа наших родственников и вся молодежь, человек восемь, отправилась летом погостить у моего брата священника о. А., в селе Доброе, Лебижинского уезда, Тамбовской губернии. Он был моложе меня года на два, но когда я еще был студентом академии, он окончил семинарию и скоро сделался молодым священником.

От нашего села до Доброго нужно было ехать верст до 200, частью по железной дороге, а частью - на лошадях.

Прогостили мы весело недели две-три. И собирались возвращаться обратно. Вдруг за два-три часа до отъезда начался вблизи пожар за 3-4 дома до дома брата. Загорелась хата одной бедной вдовы. А рядом, сажени через три - начинался ряд соломенных построек соседей.

Известно, как легко сгорают в России целые деревни...

Забили в набат. Сбежался народ с ведрами воды. Примчалась пожарная охрана. И началась работа. Особенно отличился высокий лавочник, управлявший кишкою. Он чуть не с головой совался в окна пылавшей хаты и поливал ее внутри. А народ баграми старался развалить и разобрать избу по бревнам.

Мы же с братом и еще несколько человек стояли с ведрами воды на соседних соломенных крышах и глушили летевшие и падающие огненные "галки". От жара едва можно было терпеть и к тому же еще солнце палило.

Но все же общими усилиями удалось ограничить пожар этой одной вдовьей хатой. Село спаслось, слава Богу.

Мы, все вспотевшие и мокрые от воды, - нас иногда лавочник тоже поливал из шланга вместе с крышами, чтобы они не вспыхнули от одного жара, - воротились к брату. Уже пора была ехать и две повозки стояли, дожидаясь нас.

Наскоро умывшись и выпив чаю, мы простились, помолились и решили ехать.

Ну, вот я вам уже все деревенские удовольствия доставил, - шутил брат-священник, - даже и пожар случился.

Мы посмеялись. Про бедную вдову никто и не подумал тогда: себялюбивые мы люди!

Вдруг нам с младшим братом Сергеем пришла блажная мысль искупаться перед отъездом в реке. А ехать все равно нужно было мимо нее.

Река Ворона протекала как раз возле Доброго. И тут она была шириною, пожалуй, саженей 100, а может и 150. Огромная искусственная плотина большим полукругом останавливала воду для стоявшей здесь мельницы.

Сказано - сделано. Мы поспешили к реке, до которой от дома было больше полверсты ходу по селу. А лошади должны были тронуться через несколько минут за нами следом.

Подойдя к реке и раздевшись, мы вдруг решили с братом переплыть её, держа одежду в левой руке, и плыть на спине. Наскоро скрутивши все- и сапоги, и одежду, и фуражки в комок и перевязавши поясом, мы собрались уже входить в воду. А берег с этой стороны был очень отлогим.

В эту самую минуту, - так уж Бог послал, - к тому же месту подошел местный крестьянин поить свою лошадь. Увидев нас со связанным бельем, он с удивлением спросил нас, попросту, по-деревенски:

Чево-й-то вы, ребята, задумали?

Переплыть хотим реку, - сказали мы задорно. Тщеславие вечный враг людей: нам, мол, не впервой. Да и правду сказать - пловцы мы были изрядные.

Но крестьянин, - он то лучше нас знал ширину реки и риск нашего озорства, - недоверчиво махал головой:

О-ой, ребята! Неладное затеваете.

Но нам еще больше хотелось доказать "этому простаку", какие мы ловкачи. И, по обычаю перекрестившись, мы стали входить в реку, держа в левой руке одежду.

Мужичок, видя, что нас уже не остановить, сказал печально:

Ну, спаси вас Христос!

Мы дошли до глубин, перевернулись на спины и поплыли. А крестьянин, посмотрев на нас некоторое время, дернул свою лошадь и пошел обратно домой. Мы остались одни в воде. На берегу уже не было никого, кто мог бы в случае нужды подать нам помощь.

Сначала было хорошо. Но скоро заметили, что мы делаем полукруги: оказывается, когда огребаешься одной рукой (левой то мы держали над водой белье), то невольно делаешь уклоны от правого направления в сторону гребущей руки.

От этого путь наш еще больше удлиннился. Однако, мы проплыли немного более половины реки. Я вижу, что левая рука моя ослабела и выпустила белье в воду. Плохо дело... Но это беда невелика, только все измочится и больше ничего.

Гляжу, и у брата Сергея одежда тоже в воде. Плывем молча.

Но вот я чувствую, что уже и ноги мои совсем устали, и я не только не в состоянии ими толкать воду, но даже не в силах их самих поднять - мышцы ослабели. Ноги потихоньку стали опускаться вниз. Хочу далее вздохнуть шире всей грудью, но не могу, не в состоянии уже раздвинуть грудную клетку. Не хватает воздуха.

И вдруг меня прорезала мысль: "Утону!"

А белье, набирая все больше и больше воды, стало погружаться вниз. Там, кроме одежды, были и деньги на оплату пул для восьми человек на "машине"... Что делать?

Сергей! - кричу, - Плохо дело! Я больше плыть не могу!

Я тоже устал, - сказал брат, и перевернувшись грудью к воде, подобрал намокшее белье под шею, прижал подбородком и поплыл тихонько дальше, гребя уже обеими руками. Он оказался сильнее меня. Я же не в состоянии был двинуться дальше ни на аршин. Оставалось лишь поддерживать себя руками, чтобы не утонуть совев, да не дать погрузиться ко дну одежде.

Где же спасение?!

И, к стыду моему, я должен сознаться, что я в этот страшный момент не вспомнил о Боге... А всегда был верующим... Страх смерти и жажда жизни сковали меня, и не осталось ничего, кроме ужаса перед гибелью. И я диким, опаянным голосом завопил:

Ка-ра-ул! То-ну!

Гляжу, побегает к берегу сельский полицейский. Видит, что я тону, но как помочь? Возле него лодка, но она прикована к столбу на замок. Он вынимает из ножен саблю и начинает рубить кол ниже замка. Но скоро ли саблей перерубишь толстое дерево?!

А в это время из сада другого священника села Доброго, о. Вишневского, услышали крик, отвязали свою лодку и быстро наискось поехали ко мне. Но это было очень дагко слева 4, по длинной диагонали. Успеют ли? Все же мне стало легче, лишь бы дождаться помощи. Пожалуй и продержусь...

Как раз в вот же момент наши подводы подъехали к реке, и брат священник услышал мой крик "караул". Мгновенно, еще на дороге, по селу, он стал на бегу сбрасывать свою шляпу, рясу, подрясник, сапоги, а рубашку уже сбросил с себя в самой реке, и устремился спасать меня, рискуя собственной жизнью. Остальные родственники подняли крик и стон... А одна сестра, как безумная, вбежала, как показалось мне издалека, в воду и, словно курица, у которой выведенные утята поплыли по воде, она со стонами бегала по берегу из одной стороны в другую, крича растерянным голосом мое имя:

Ва-а-ня! Ва-а-ня!

Должно быть, Сергей уже был в то время на берегу. Да мне и не до него. Гляжу, лодка плывет все ближе и ближе. Ну, спасут...

А сестра все вопит: "Ва-аня!" и бегает.

Тогда я собрался с силами, и изо всей силы закричал ей к берегу: "На-а-дя! На-а-дя!"

Что-о! - остановилась вдруг она, точно придя в себя.

Ду-у-ра! - вдруг неожиданно вырвалось у меня это слово. Слишком уже безумным казалось мне мотание ее по воде.

Лодка подплыла. Я ухватился за нее одной рукою, вскарабкаться уже не было сил. Да и опасно - перевернешь лодку. Брат был уже на берегу, одежду подняли в лодку, и мы тихо потянулись до берега.

Сергей отдыхал и выжимал воду из белья. Я лег на землю, чтобы отдышаться. Мое белье тоже выжали, но из фуражки моей получилось нечто ненадеваемое. Подводы и родные, обогнувши длинный полукруг, остановились против нас.

На глазах у сестер были еще слезы от горя, ужаса и досады на наше безумное предприятие.

Но вот все понемногу стали нас бранить. Мы, виноватые, уже молчали... Выжавши белье, надели его. Вместо фуражки брат мне дал свою священническую шляпу, которую подобрала его жена, провожая родных по саду. Стыдливо мы простились и тронулись в путь.

Надя, старшая из сестер, сидела в одной со мною телеге и все не могла успокоиться. Был уже вечер. Въехали мы в лес. Повеяло прохладой. Нам в мокрой одежде стало свежо, как бы не простудиться еще!

Сергей, а Сергей! - кричу я на другую подводу- давай слезем, холодно, пройдемся лучше пешком.

Он тоже слез. И мы пошли позади. Потом увидели сбоку большое березовое дерево, навалили его на плечи, чтобы скорее согреться. И так прошлись порядочно, пока почти все не высохло. Ехали ночью.

На нашу станцию К-в была, согласно договору, выслана за нами лошадь. Часть родственников слезала в Т., остались лишь мы два брата, да две сестры.

Мы уж маме не будем говорить, что произошло, - сказала Надя.

Мы всегда боялись строгости мамы. Да и не хотелось огорчать ее, бедную: у нее и без этого было больное сердце.

А как же шляпа?- спросил я.

Ну, скажи, что картуз слетел в воду и намок, а Александр (брат, священник) дал шляпу. Ну и смешной же ты в ней!- рассмеялась сестра, - обыкновенная рубашка и поповская шляпа на голове!

Нам всем стало весело. И мы со смехом сели на крестьянскую подводу и тронулись домой. Стоял знойный июльский день. Дома нас встретили с радостью. Рассказам не было конца. И про пожар говорили, и про шляпу. Умолчали лишь о самом главном - об утоплении...

После я не раз вспоминал об этом спасении. И всякий раз мне припоминался мужичок с лошадью и его благословение нас именем Божиим: "Спаси вас Христос!"

Я верую доселе: это оно, имя Господне, спасло нас от явной смерти.

Чудно имя Господне!

Во славу Божию расскажу еще несколько случаев маленьких, но тем более удивительных, ибо Бог дивен и в великих и в малых делах.

Без молитвы начал

В 1913 году я во второй раз гостил в Оптиной Пустыни.

Меня поместили с одним иеромонахом, студентом Казанской Духовной Академии, о. А., в скиту.

Как то, выходя на литургию, мы забыли взять ключ и захлопнули за собою дверь; она механически заперлась, и чтобы ее отворить, нужен был особый винтовой ключ.

Что делать? Не разбирать же стекло в окне?

После литургии рассказали эконому о. Макарию о нашей оплошности.

Он был человек молчаливый и даже немного суровый. Да в экономы в монастыре и нельзя выбирать мягкого и любезного - слишком расточал бы добро.

Ничего не сказав, он взял связку ключей и пошел к нашему жилищу. Но оказалось, что сердечко подобранного им схожего ключа было меньше, чем горлышко нашего замка. Тогда он поднял с полу тоненькую хворостинку, отломил от нее кусок, приложил к сердечку ключа и стал вертеть... Но сколько мы ни трудились, было напрасно, ключ беспомощно кружился, не вытягивая запора.

Батюшка, - говорю я ему, - вы, видно, слишком тоненькую вложили хворостинку! Возьмите потолще, тогда туже будет!

Он чуточку помолчал, а потом ответил:

Нет, это не от этого... А от того, что я без молитвы начал.

И тут же истово перекрестился, произнося молитву Иисусову.

"Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго".

Начал снова крутить с тою же хворостинкою, и замок сразу отперся.

После я и на своем, и на чужом опыте много раз проверял, что употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах. И не только сам пользовался и пользуюсь им доселе, но и других, где можно, тому же учу.

Вот другой пример.

Был я на одном съезде христианской молодежи в Германии. Начали устраивать церковь.

Молодой человек, по прозвищу "Шу-шу" (сокращенно - Шура-Шурович, Александр Александрович) развешивал иконы на стене.

Здание было каменное. Ударит он молотком по гвоздю, а тот и согнется - на камень попал. Вижу я неудачу его и говорю:

Шу-шу! А вы бы перекрестились да сказали бы "во имя Отца и Сына и Святаго Духа". Вот тогда у вас дело пойдет.

Он поверил. Смирился. Ведь молодому-то не так это и легко. Перекрестился, упомянул имя Божие, наставил гвоздь в другое место, ударил молотком и попал в паз. И дальше вся работа пошла удачно.

Рассказал я этот случай как-то недавно в кружке знакомых. Спустя несколько дней одна женщина, вдова К., недавно потерявшая мужа, рассказала мне: " Пришла я после вашего рассказа домой и ложусь спать. А у меня давно уже бессонница... Нервы сдают, видно. И вдруг я вспомнила - вы велели поминать имя Божие даже и в малых вещах. И сказала я себе: " Господи! Дай мне сон!" И даже не помню, кажется, сию же минуту и заснула. А до сих пор долго мучилась бессонницей."

Искушение

А теперь я расскажу, так сказать, "обратный" случай, как опасно жить и даже говорить без имени Божия.

В самом начале моего монашества я был личным секретарем архиепископа Сергия, который в тот год был членом Синода, и потому жил в Петрограде. Кроме этого, я был еще чередным иеромонахом на подворье, где жил архиепископ. Наконец, на мне лежала обязанность проповедничества. Благодаря же проповедничеству я, в некотором смысле, стал казаться "знающим", и ко мне иногда простые души обращались с вопросами.

Однажды после службы подходит ко мне простая женщина высокого роста, довольно полная, блондинка, со спокойным лицом и манерами, и, получив благословение, неторопливо говорит:

Батюшка! Что мне делать? Какое-то искушение со мной: мне все "вержется" (великорусское слово; означает – "бросается", от слова "ввергать", - Прим. авт.) в глаза и представляется. Обычно - ложно, мечтательно.

Как так?- спрашиваю.

Ну, вот. Стою я, к примеру, в церкви, а с потолка вдруг ведро с огурцами падает около меня. Я бросаюсь собирать их - ничего нет... А я неловко повернулась, когда кинулась за огурцами-то, да ногу себе повредила, видно, жилу растянула. Болит теперь.

Дома по потолку кошки какие-то бегают, головами вниз. И всякое такое.

И все это она рассказала спокойно, никакой неврастении, возбужденности или чего-либо ненормального даже невозможно было и предположить в этой здоровой тулячке.

Муж ее, тоже высокий и полный блондин, со спокойным улыбающимся лицом, служил пожарным на Балтийском Судостроительном заводе. Я и его узнал потом. И он был прекрасного здоровья. Жили они между собою душа в душу, мирно, дружно.

Ясно, что здесь причины были духовные, сверхъестественные. Неопытный, я ничего не мог понять. Еще меньше мог что-либо сделать, даже не знал, что хоть сказать бы ей...

И спросил, чтобы продлить разговор:

А с чего это у тебя началось?

Да вот как. Сижу это я в квартире. А пожарным казенные дома дают, и отопление, и освещение. И жалование хорошее - нам с мужем довольно. Детей у нас нет и не было - Бог не дал, Его святая воля. Сижу у окна за делом, да и говорю сама себе:

Как уж хорошо живется: все есть, с мужем ладно... Красный угол передо мною был, и вот после этого вдруг выходит из иконы Иван Предтеча, как живой, и говорит мне:

Ну, если тебе хорошо, так за это чем-нибудь отплатить нужно, какую-нибудь жертву принести. Не успела я от страха-то опомниться, а он опять:

Вот зарежь себя в жертву.

И исчез. А на меня, батюшка, такой страх напал, такая мука мученическая схватила меня, что я света белого не взвидела. Сердце так защемило, что дыхания нет. Умереть лучше. И уже, как без памяти, бросилась я в кухню, схватила нож и хотела пырнуть себя в грудь-то им. Уж очень сильная мука была на сердце. Уж смерть мне казалась легче...

Ну, и сама опять не знаю как случилось - но ножик точно кто выбил из рук. Упал он наземь. И я в память пришла. Вот с той самой поры и начало мне представляться разное. Я теперь и икону-то эту боюсь.

Выслушал я и подивился. Первый раз в жизни пришлось узнать такое от живого человека, а не из житий.

Ну, чем же я тебе помогу? Ведь я не чудотворец. А вот, приди ныне вечером к службе, исповедуйся, завтра причастись Святых Тайн. А после обедни пойдем к тебе на квартиру и отслужим молебен с водосвятием. А там дальше, что Бог даст. Икону же, коли ты ее боишься, принеси ко мне.

Она покорно и тихо выслушала и ушла. Вечером принесла икону св. Иоанна Предтечи. Как сейчас ее помню: вершков 8x5 величиною, бумажная олеография, в узенькой коричневой рамочке.

После Богослужения эта женщина исповедывалась у меня. Редко бывают люди такой чистоты в миру. И грехов-то, собственно, не было. Однако она искренне в каких-то мелочах каялась с сокрушением, но опять-таки мирно... Вообще она была "здоровая" не только телом, но и душою. На другой день причастилась, а потом мы пошли к ней на квартиру.

Я захватил с собою все нужное: и крест, и евангелие, и кропило, и требник, и свечи, и кадило, и ладан. А епитрахиль забыл, без чего мы не можем свершать служб. И уже на полдороге вспомнил. Что делать? Ну, думаю, не возвращаться же.

Пойдем дальше. Ты дома дай мне чистое полотенце, я благословлю его и употреблю вместе епитрахили. Так нам разрешается по церковным законам в случае нужды. Только ты после не употребляй его ни на что по домашнему, а уж или пожертвуй в Церковь, или же, еще лучше, повесь его в переднем углу над иконою. Это тебе в благословение будет.

Квартира - самая обыкновенная комната, выбеленная чисто, везде порядок. В углу икона с лампадкой. Муж был на службе.

Отслужили мы молебен, окропили все святой водою. Полотенце она тут же повесила над иконами. Угостила меня чаем. И я ушел.

Дня через два-три я увидел ее в церкви подворья и спросил:

Ну, как с тобой?

Слава Богу! - говорит она - все кончилось.

Ну, слава Богу! - ответил я и даже не задумался, что совершилось чудо. А скоро и забыл совсем. И никому даже не хотелось почему-то рассказывать о всем происшедшем. Только своему духовному отцу я все открыл, и то для того, чтобы спросить его, почему это все с ней случилось.

Когда он выслушал меня, то без колебания сказал мне:

Это оттого, что она похвалилась. Никогда не следует этого делать, а особенно вслух. Бесы не могут переносить, когда человеку хорошо: они злобны и завистливы. Но если еще человек молчит, то они, как говорит св. Макарий Египетский, хотя и догадываются о многом, но не все знают. Если же человек выскажет вслух, то узнав, они раздражаются и стараются потом чем-либо навредить: им невыносимо блаженство людей.

Ну, а как же быть, если и в самом деле хорошо?

И тогда лучше "молчанием ограждаться", как говорил преподобный Серафим. Ну, а уж если и хочет сказать человек, или поблагодарить Бога, тогда нужно оградить это именем Божиим: сказать "слава Богу" или что-нибудь иное. А она сказала: "как хорошо живется", похвалилась. Да еще не прибавила имени Божия. Бесы и нашли доступ к ней, по попущению Божию.

Вот и преподобный Макарий говорит: "если заметишь ты что доброе, то не приписывай его себе, а отнеси к Богу и возблагодари Его за это".

После из-за этого случая мне многое стало ясно в языке нашем. Например, в обыкновенных разговорах люди всех стран и религий, а особенно христиане, весьма честно употребляют имя Божие, если даже почти не замечая этого.

Боже сохрани! Бога ради! Бог с вами. Ах, Господи!

Да что это такое Боже мой! Ой, Боже мой! и т.п. А самое частое употребляемое имя Божие - при прощании:

С Богом!

Отчего все это? Оттого, что люди опытно, веками, коллективным наблюдением заметили пользу от одного лишь употребления имени Божия, даже и без особенной веры и молитвы в тот момент.

Но особенно достойно внимания отношение к похвалам нашего русского "простого", а, в сущности, мудрого человека. Когда вы спросите его: "Ну, как поживаете?", он почти никогда не похвалится, не скажет "хорошо" или "отлично". А сдержанно ответит что-либо такое:

Да ничего, слава Богу...

А другие еще благоразумнее скажут, если все благополучно:

Милостив Бог. А вы как? Или:

Бог грехам терпит.

Или просто совсем и обычно:

Помаленьку, слава Богу!

И повсюду слышишь осторожность, смирение и непременное ограждение именем Божиим.

Например, завяз воз в грязной котловине. Лошаденка из сил бьется. Иной безумец и бьет ее, несчастную, и бранится отчаянными словами. А благоразумный крестьянин дает ей отдохнуть, приободрит, погладит. Потом подопрет воз плечом мужицким, махнет для приличия кнутом и крикнет:

Э-э, ну-ка, родимая! С Богом!

И глядишь, выкарабкались оба...

Читал я у одного современного писателя рассказ о силе имени Божия. То было в немецкую войну. Перевозили на позицию пушки.

Прошел дождь. Дорогу развезло. Тяжесть неимоверная. Несколько пар лошадей. Пушка завязла в выбоине. Солдаты бьются, мучаются, сквернословят, хлещут лошадей. Ни взад, ни вперед...

И чем бы кончилось это бесплодное мучение и людей и лошадей, Бог весть. Но в это время к этому месту подошел один благообразный, пожилой уже, мужичок.

Этот почтенный старичок сначала ласково приветствовал солдат. Потом во имя Божие пожелал им успеха. Погладил лошадок. А потом, когда они и солдаты немного отдохнули, он предложил попробовать двинуться еще раз. И так ласково обратился к солдатам. Они кто к лошадям, кто к пушке. И старичок тут же.

Ну-ка, милые, с Богом!

Солдаты крикнули, лошади рванули и пушка была вытянута. Дальше уже легко было.

А сколько таких случаев! Только мы, слепые, не замечаем. Но хорошо, что говорим языком, и это одно нередко ограждает нас от силы вражьей.

Между тем в новое время стали стыдиться употребления этого спасительного имени.

И нередко мы слышим или горькую жалобу на тяжкое житье, или, наоборот, легкомысленные похвалы:

Превосходно, превосхо-о-дно!

А иногда и безумные речи: "адски хорошо", или с употреблением "черного слова". И жалея его же, хочется поправить его.

Бывало, услыша хвалу, я или сам добавлю, или говорящего попрошу добавить:

Скажите: "слава Богу!"

А зачем?

Вот и расскажешь ему такую историю. Иной и примет во внимание...

Отец Исидор

Вот теперь и о нем расскажу. Удивительный был это человек. Даже и не человек, а ангел на земле.

Впервые я познакомился с ним еще студентом академии.

Хотя о. Никита и благословил меня на иночество, и предсказал мне, что я буду удостоен даже епископства, но не знаю уже, как и почему, только у меня опять возник вопрос о монашестве. Вероятно, нужно было мне самому перестрадать и решение выносить, чтобы оно было прочное. И в таком искании и колебании прошло года три-четыре. По совету своего духовного отца я и направился к отцу Исидору, которого тот знал лично.

Батюшка жил в Гефсиманском скиту, вблизи Сергиевского Посада, рядом с Черниговскою Пустынью, где раньше подвизался известный старец Варнава.

В Гефсимании, как обыкновенно называли этот скит, жизнь была довольно строгая, установленная еще приснопамятным угодником Божиим Митрополитом Филаретом Московским.

Здесь-то в маленьком домике-избушке и жил о. Исидор.

Когда я прибыл к нему, было ему, вероятно, около 80 лет. В скуфеечке, с довольно длинной седой бородой и необыкновенно ласковым лицом, не только улыбающимися, а прямо смеющимися глазами - вот его лицо.

Таким смеющимся он всегда выходил и на фотографиях.

Кто заинтересуется жизнью этого несомненно святого человека, тот пусть найдет житие его - "Соль земли". Там много рассказано о нем. Я же запишу только то, чего там еще нет.

Когда я пришел к нему и получил благословение, он принял меня по обычаю своему ласково, тепло и с радостною улыбкою. Страха у меня уже никакого не было, как тогда на Валааме. А если бы и был, то от одного ласкового луча батюшки он сразу растаял бы, как снег, случайно выпавший весной.

Направляясь же к о. Исидору, я все "обдумал", решил рассказать ему "всю свою жизнь", "открыть свою душу", как на исповеди и тогда уже спросить его решения: идти ли мне в монахи. Одним словом, как больные рассказывают врачу все подробности.

Но только хотел было я начать свою "биографию", а уже о цели то своей я сказал ему, как он прервал меня:

Подожди, подожди! Сейчас не ходи. А придет время, тебя все равно не удержишь.

Вопрос сразу был кончен. И без биографии. Им, святым, довольно посмотреть, и они уже видят все. А Бог открывает им и будущее наше.

Я остановился. Рассказывать более нечего было. Монахом придется быть... Осталось лишь невыясненным: когда! И спрашивать опять нечего - сказано, "придет время". Нужно ждать.

А о. Исидор тем временем начал ставить маленький самоварчик - чашек на 5-6. Скоро он уже зашумел... А батюшка беспрерывно что-нибудь говорил или пел старческим дрожащим тенором. Рассказывал мне, какое у нас замечательное, у православных, Богослужение. Такого в мире нет.

Вспомнил при этом, как он послал по почте германскому императору Вильгельму наш православный Ирмологий (специальный сборник ирмосов на 8 гласов, с приложением и других песнопений, употребляемых на вечерне, утрени и литургии. - Прим. авт).

Кажется, после ему за это был выговор от обер-прокурора Синода.

Потом принимался петь - "Христос моя сила, Бог и Господь" (ирмос 6-го гласа).

Я после только стал понимать, что не случайно пел тогда святой старец: провидел и душу и жизнь мою. И знал, что мне единая надежда Христос Господь и Бог мой...

Самоварчик уже вскипел. Появились на столе и чашки. Батюшка полез в маленький сундучок - какие бывают у новобранцев-солдат, и вынул оттуда мне гостинцев - небольшой апельсин и уже довольно ссохшийся. Разрезал его, а там соку-то совсем уже мало было. Подал его мне. Потом вынул стаканчик с чем-то красным:

А это нам варенье с тобою. Маловато его здесь. А там было всего лишь на палец от дна...

Ну, ничего, - шутил он, - мы добавим! И тут же взял графин с квасом, дополнил стакан с клюквенным вареньем доверху и поставил на стол, все с приговорками: "Вот нам и варенье".

Так мы и пили чай с квасом.

Теперь-то я уже понимаю, что и сухой апельсин, и варенье с квасом, и то песнопение- находится в самой тесной связи с моею жизнью. Тогда же я не догадался искать смысла в его символических действиях... Очевидно, чего не хотел, по любви своей, сказать мне прямо, то он открывал в символах.

Так и преп. Серафим делал. Так поступил и батюшка Оптинский, о. Нектарий.

Выпили мы чаю. Он рассказал, что у него есть ручная лягушечка и мышки, которые вылазят из своих норок в полу, а он их кормит с руки.

А потом обратился ко мне с просьбой-желанием:

Хотелось бы мне побывать у преподобного Серафима.

(Тогда он уже был прославлен).

Да в чем же дело?

Денег нет.

А вот я летом получу деньги за напечатанную статью и свожу вас. Хотите, батюшка?

Так мы и условились. Как получу деньги, то напишу ему и приеду за ним.

С тем и уехал я домой на каникулы. Летом получил деньги и сразу написал о. Исидору, - предвкушая радость длительного общения с ним. Но в ответ получил неожиданно странное чужое письмо, подписанное каким-то Л-м, просившим у него помощи и жаловавшимся отчаянно на свою злосчастную судьбу.

На мой же вопрос о времени монашества вверху письма старческим дрожащим почерком, но очень красивым, почти каллиграфическим была приписана им лишь одна строчка: "заповедь Господня светла, просвещает очи". Слова из псалма царя Давида (Пс. 18, 9).

Прочитал я их и письмо просмотрел. И ничего не понял...

"Вероятно, - думалось мне, - у батюшки не хватило денег и на чистую бумагу, чтобы написать письмо, и он сделал подпись на чужом письме. Но почему же он не ответил даже о поездке к преп. Серафиму? Странно."

Доживши до конца каникул, я отправился в академию, и на пути решил снова заехать к о. Исидору. Поедет ли он к преп. Серафиму в Саров? При встрече я об этом сразу и спросил.

А ты мое письмо-то получил?

Получил, да вы там ничего почти не написали. Я не понял.

Как же! Вот этому человеку, от которого письмо я тебе послал, и нужно помочь. Преп. Серафим не обидится на меня, а деньги, что для меня приготовил- ты на него израсходуй.

А где же он?

Да в Курске живет. В письме-то и адрес его написан.

В Курске?- спрашиваю, - Значит туда ехать нужно?

Вот и съезди туда, разыщи его, да помоги устроиться ему. Он - несчастный, безрукий. И письмо пишет левою рукою. Ему руку-то на заводе оторвало.

Тогда я понял, почему почерк письма большой и прямой, неуверенный.

Я получил благословение и немедленно отправился в Курск, где родился преп. Серафим. Где-то на краю Курска, в Ямской слободе, у нищей женщины, у которой кроме пустой хаты и полуслепого котенка ничего не было, - и нашел себе приют несчастный Л.

У нищей была внучка шестилетняя, Верочка. Бедные, бедные! Как они жили! Можно было судить уже и по котенку - все ребра у него были наперечет. Но какие обе кроткие... Святая нищета. И не роптали. Так и котенок - смотрит вам в глаза и лишь изредка жалобно замяукает, когда вы едите: "и мне дайте". А посмотришь на него, он стыдливо сомкнет глазки свои- точно и не он просил. И опять молчит кротко. А человек ест себе в полное удовольствие. Вот и в миру такая же разница бывает.

А избушка-то нищенская и сырая. До потолка головою достанешь.

И у такой-то нищей нашел себе пристанище другой бездомный, безрукий, несчастный.

У богатых ему не нашлось ни места, ни хлеба.

Познакомились. Потом пошли собирать помощь по богачам: задумали с ним лавочку открывать. Мало набрали. За жуликов, должно быть, нас больше принимали. Ничего не вышло...

Решили поехать к о. Исидору, посоветоваться.

Простился я со святыми нищими. И опять - в Гефсиманию. А характер-то у безрукого - отчаянный. И у меня смирения нет. Сколько раз с ним мы ссорились в пути!

Наконец, доехали. Было уже начало октября. И в Москве снег выпал. Холод стоял. Идем к келий о. Исидора. Я вошел первый, скинул галоши, а Л. еще в сенях оббивал свои сапоги от снега.

Батюшка! - воспользовался я, пока был один с ним, - какой он трудный-то!

Трудный?! - спокойно переспрашивает меня ласковый о. Исидор, - а ты думаешь, добро-то делать легко? Всякое добро делать трудно.

И в это время вошел и И.Ф.Л. Мы только что пред входом раздраженно о чем-то говорили с ним. Но как только он увидел о. Исидора, с ним произошло какое-то чудесное превращение: он улыбался радостно, сделался милым, и с любовью подошел к батюшке.

О. Исидор ласково благословил его.

Садись, брат Иван, садись - спокойно и любезно указал он стул.

И.Ф. сел, все молча, улыбаясь.

Ах, брат Иван, брат Иван!- грустно, сострадающе-ласково сказал батюшка, - как тебя Бог смирил, а ты все не смиряешься!

Здесь можно сказать, хотя бы кратко, о несчастном И.Ф. Сначала он был машинистом на Московско-Курской железной дороге. Но, по-видимому, благодаря крайне неуживчивому характеру своему, он там не ужился. После поступил он на завод к какому-то еврею в Киеве. Тот предложил начать работу на второй день Пасхи. И.Ф. согласился, хотя другие не желали. Во время работы он увидел, что приводной ремень может соскочить с махового колеса. Желая поправить его на ходу, он неосторожно приблизился и был втянут машиною.

Ему оторвало правую руку совсем, порезало спину, а на левой руке остались лишь большой палец да половина указательного. Едва не скончался... Суд определил ему или пожизненную пенсию от хозяина, или единовременное удовлетворение. Он, конечно, согласился на второе. Но скоро все прожил. И остался без денег и без рук. Во всем прочем он был человек очень здоровый, высокий и красивый. И лишь ранняя лысина - ему тогда было около 30 лет,- еще более открывала большой лоб его. По разным местам долго скитался он калекою. И уж

не знаю как он попал в Гефсиманский скит к о. Исидору... А батюшка особенно примечал людей несчастных, выброшенных из колеи жизни, как говорится - потерянных. Какой-то бывший московский адвокат, исключенный не за хорошие дела своею корпорацией, хотел покончить с собой, но был пригрет батюшкой и спасался им.

Всякие бедные, нищие из Сергиевского Посада встречали в нем покровителя. Нередко он не в урочное время ходил к ним, чтобы утешить, как-нибудь помочь.

Ему за то делались выговора от игумена, но он продолжал делать свое дело милосердия. Зимою из рук кормил мерзнущих воробьев.

Вот к нему-то, как к солнцу теплому, и привел Бог несчастного калеку. И с той поры И.Ф. так привязался к батюшке, что собственно им, можно сказать, и жил.

Я всем лишний, - говорил он мне много, много после, - только один батюшка Исидор любил меня.

И это, по-видимому, была правда. Любить его при несмиренном характере было трудно. А у нас тоже терпения не хватает, ибо любви нет. А о. Исидор был - сама любовь. Потому-то и грелся около него несчастный. Потому и всякие слова его принимались Иваном Ф-чем совершенно легко.

"Как тебя Бог смирил!" Скажи это я, была бы буря злобы, упреков, ссоры. Но когда это было сказано от любящего сердца о. Исидора, то И.Ф. ни слова не промолвил, только наклонил покорно голову, и улыбаясь, молчал.

Я удивился. Как же он только что, минуту назад, без удержу ссорился со мною, а сейчас с улыбкою молчит?!

"Какое-то укрощение зверей!"- подумал я. Преп. Серафим кормил медведя. А не знаю - легче ли бывает утихомирить иного человека!

И батюшка ласково подошел к нему и тихонько стал гладить его по лысой голове. Тот наклонился еще ниже и сделался совсем кроткою овечкою... Не знаю еще, как он удержался тогда от умиленных слез. Хорошо бы, если бы он еще и поплакал. Еще легче ему было бы и еще более он смирился бы. И благодать Божия еще более согрела бы и укрепила его, бедного.

Но и виденного мною было достаточно, чтобы удивляться великой силе любви о. Исидора.

Потом мы говорили о том, что же делать нам с И.Ф. Батюшка особенно ничего не сказал, дал лишь нам заповедь:

Как-нибудь уж старайтесь, хлопочите. Бог поможет вам обоим во спасение.

Это и было "особенное". Ему нужно было, чтобы у несчастного калеки был какой-нибудь попечитель. Тем более, что скоро батюшке предстояло уже умирать, и тогда И.Ф. остался бы опять одиноким.

А для меня нужно было упражнение в заповеди Божией любви к ближним. Ап. Павел говорит, что "весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя" (Гал. 5, 14).

И тогда я понял, что означала коротенькая надпись, сделанная тонким и прекрасным почерком о. Исидора на письме И.Ф., посланная мне летом.

"Заповедь Господня светла, просвещает очи". (Пс. 18, 9).

Так мало-помалу раскрывается ответ о. Исидора о моем монашестве. Я думал преимущественно о форме, а он - о духе. Я полагал, что вот примешь постриг, наденешь иноческие одеяния, и будто главное уже сделано. А батюшка обращал и мою душу и мои мысли к исполнению заповедей Божиих, к следованию закона Господня.

А этот закон у царя Давида в указанном псалме сравнивается со светом солнышка, озаряющего всю вселенную. И этот закон укрепляет душу, умудряет простых, веселит сердце, просвещает очи, пребывает во век (ст. 8-10).

Вот почему заповеди, а не монашество вожделеннее золота, слаще меда (ст. 11).

Раб Твой, - говорит Господу царь Давид,- охраняется ими, а не одеждами черными, и в соблюдении их - великая награда! (ст. 12).

Вон куда повертывал мои мысли батюшка, опытно исполнивший заповеди Божий... А мы, молодые студенты, увлекались другим, - не скажу карьерой. Нет, но мечтаниями о горячей любви к Богу, о подвигах святости, о высокой молитве.

А до этого-то нужно было еще долго исполнять заповеди Божий. И только исполняя их на деле, научишься всему; и, в частности, прежде чем возноситься еще в заоблачные сферы созерцания, молитвы, святости, человек, пробующий исполнять заповеди Божий, увидит сначала самого себя, свои немощи, свое несовершенство, грехи свои, развращенность воли своей, до самых тайников души.

Вот что значит "заповедь Господня просвещает очи". И об этом в том же псалме говорит по своему опыту Псалмопевец, хранивший закон.

"Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти меня, и от умышленных удержи раба Твоего, чтобы не возобладали мною. Тогда я буду непорочен и чист от великого развращения" (ст. 13-14).

И только пройдя этот путь борьбы, открывающийся лишь через исполнение заповедей, человек достигнет и высшего, - молитв и Богоугодного содержания. И войдет в общение с Господом, познав предварительно и свою беспомощность с одной стороны, а вместе с этим и через это - и твердость упования только на Господа Избавителя, Спасителя. Так и поет царь-праведник:

"Да будут слова уст моих и помышление сердца моего благоугодны пред Тобою, Господи, твердыня моя и Избавитель мой!" (ст. 15).

И теперь, поработав не в мечтании о "святости", а в действительном опыте осуществления самых начальных букв алфавита добра, т.е. исполнения Заповедей Божиих на Иване Ф-че, я сразу увидел себя: кто же я такой?

Какой он трудный! - вырвалось у меня признание...

Но не один он был трудный, а я прежде всех был "трудный" для добра. А мечтал о монашеской "святости". О, далеко еще до цели... Да я тогда и не понял еще себя. Я все винил другого, а не себя. И только чем дальше, тем больше раскрывалось "великое развращение" души моей, как поет царь. Не говоря уже о "тайных моих". И постепенно приходил я к опытному выводу: один Господь - "твердыня моя и Избавитель мой".

Не так я думал о себе раньше...

И еще более стал мне понятным ирмос 6-го гласа, который не раз напевал мне о. Исидор старческим голосом:

Христос моя си-и-ла, Бог и Госпо-о-дь! И теперь мне предстояло упражняться в законе и чрез И.Ф.

Как-нибудь уже старайтесь, хлопочите... во спасение обоих.

И еще 11 лет пришлось мне "стараться". Много всякого было... Но не о нас, немощных, речь. Потому ворочусь к дивному старцу Божию.

Должно быть, я после этой встречи его не видел уже. Так он и запечатлелся в моем сознании - смеющимся, ласковым. Он был уже "из того мира". Это был - христоподобный сын Любви... Воистину - "соль земли".

Чудо в Сербии

Я много раз рассказывал об этом событии в частных разговорах и проповедях. А теперь хочу записать это на память другим.

Приблизительно в 1927-28 году я хотел укрыться в отдельном монастыре, в Сербии. Для этого я направился в Студеницу - в монастырь, построенный св. Симеоном, отцом святого Саввы, просветителя Сербского. Через несколько дней меня провели оттуда в скит св. Саввы, находившийся в девяти километрах от монастыря.

Это место было необыкновенно уединенное, в высоких горах, в глубоком ущелье, далеко от всякого селения, в глубоком лесу. По ночам я часто слышал вой каких-то диких зверей, а редкие путники, проезжая через горы, недалеко от монастыря, даже и днем, въезжая в лес, нередко кричали "ого-го", пугая возможных волков.

Вот тут-то и был маленький скит, построенный, по преданию, самим св. Саввою. Он состоял из небольшой церковки, в которой помещалось всего человек пять, десять. А в алтаре и того меньше.

Слева к церкви примыкал двухэтажный деревянный домик. Вот и все постройки. Немного повыше в гору журчал из-под земли источник чистой холодной воды.

В этом скиту я жил около полугода с одним лишь

монахом сербом, отцом Романом. А до него здесь укрывался старый иеромонах о.Гурий. Оба эти монаха заслуживали того, чтобы о них донеслась память и до потомков.

Я и расскажу сначала об этих тружениках.

Ранее отец Роман был женат и имел семь человек детей. Оба они с женой были совершенно здоровы, но все их дети умирали в течение нескольких дней. Родители невольно задумывались об этом, и пришли к заключению, что нет воли Божией на их дальнейшую брачную жизнь, и решили идти в монастырь, оставив мир. Так они и сделали.

Но чтобы испытать себя, способны ли к безбрачной жизни, они поступили в этот мужской монастырь св. Симеона в качестве рабочих: он - кучером, она - кухаркой.

Нужно заметить, что сербские монастыри последнего времени, хотя и многочисленны по количеству, но в них мало монахов. Поэтому они нуждались в посторонней рабочей силе.

Определившись на службу в монастырь, Роман с женою были помещены в одну комнату, в которой они прожили около трех лет безбрачно, в целомудрии, как брат с сестрой. И лишь после этого они приняли на себя подвиг иночества. Жена уехала в женскую обитель, верстах в двухстах от этого монастыря, а он остался здесь.

Не знаю сколько времени прожил он в самом монастыре, но я застал его уже в скиту св.Саввы.

Это был человек выше среднего роста, необыкновенно худой, но крепкий и, как говорится, жилистый.

В скиту были и огород, и небольшой сад, и маленький виноградник, и незначительное поле пшеницы. Над всем этим и трудился в полном уединении о. Роман. И нужно отметить, что он отличался необыкновенной жаждой к труду.

Рано утром мы служили с ним небольшое правило. После правила и легкого раннего завтрака он торопливо бежал куда-нибудь на работу. А я оставался в скиту и за сторожа, и за повара. Впрочем, наша пища и моя поварская работа были крайне просты и скудны. О. Роман оставлял мне немного картофеля и пшена. После я сам подкупал рису и постного масла.

Картофель, по совету о. Романа, я не чистил, так как крупный оставлялся им на великий пост и раннюю весну, а мелкий трудно было чистить и не стоило, так как мало бы оставалось его в пищу.

О. Роман привел меня к источнику и показал, как обращаться с картофелем. Налил в ведро воды, всыпал картофель, промыл его в трех водах и поставил вариться. Потом я прибавлял пшена или рису, и выходил у нас суп. А в скоромные дни мы кушали и брынзу (овечий сыр).

Времени у меня оставалось довольно много, и я писал объяснения праздников и т.п. К вечеру о. Роман возвращался с работы, и мы ужинали. К праздникам я пек еще просфоры, но должен сознаться, они почти всегда были у меня неудачны, т.к. тесто очень плохо всходило: в кухне было недостаточно тепло.

В скиту не было никакой живности, кроме кошки с котенком, которые охраняли домик от небольших лесных крыс.

Однажды предложили нам взять корову из монастыря, чтобы иметь молоко, или хотя бы козу. Но мы решительно отказались, так как это доставило бы нам много лишних забот и хлопот. Почти каждое воскресенье, а особенно по большим праздникам, мы с о. Романом ходили на литургию за 9 верст в монастырь.

Сначала нам надо было спускаться с гор около четырех верст, а потом, перейдя быструю речку, идти уже ровным местом до монастыря. Эта речка называлась "Студеницей" от очень студеной холодной воды. По ее имени и монастырь св. Симеона, расположенный около этой речки, тоже назван был "Студеницей".

В один из таких праздников, кажется, в день св. Илии (но сейчас за это точно не ручаюсь), и случилось чудесное событие. Но о нем я буду говорить после, а сейчас расскажу о другом иеромонахе, жившем в скиту до о. Романа - о.Гурии.

Ему в то время было 70 лет, но он был очень крепкого сложения и худой, росту очень небольшого. Вот он и привез меня в первый раз в скит к о. Роману.

Подойдя к плетеной ограде скита и указав мне обходную дорожку к дверям домика, сам он с необычайной легкостью перескочил через плетень.

Познакомив меня с о. Романом, он указал мне и бывшую свою комнату, где прежде жил. Меня необычайно удивила библиотека, в которой, кажется, насчитывалось до 500 книг. Между ними несколько редкостных экземпляров. Например, "Достопамятные сказания" с изречениями древних отцов, и другие. Конечно, все книги были религиозного содержания. Ими я и пользовался все время пребывания в скиту.

Другой раз о. Гурий провожал меня в скит с довольно тяжелой ношей. Мне прислали по почте посылку более 20 фунтов, а батюшка хотел мне облегчить путь. Хотя бы до реки Студеницы - это около 5 верст. Мне, как более молодому по возрасту, стыдно было, что старец несет тяжесть, а я иду налегке. Поэтому я дорогой обратился к нему с просьбой:

Батюшка! Дайте, теперь я понесу посылку. Ведь она для меня послана. А кроме того, это будет мне как бы эпитимией за мои грехи.

О. Гурий возразил на это:

Нет, я еще понесу. А уж об эпитимии я должен думать больше. У меня столько грехов, что если бы я тело свое разрезал по кусочкам, этого не хватило бы на эпитимии.

И тут я узнал и понял, почему он, будучи иеромонахом, не служит в монастыре никогда, как священник, хотя он никогда не был судим и осужден церковной властью. Но, по собственному сознанию своей греховности, он сам решил не прикасаться к Богослужению и особенно к литургии.

Я наложил на себя обет,- говорил он,- за грехи мои никогда не надевать на себя иерейского епитрахиля и не благословлять кого-либо.

В монастыре он исполнял обязанности чтеца в храме за Богослужениями, а в трапезной подавал братии кушанья, как последний послушник. И то и другое он делал с необыкновенной простотой и смирением,- будто так и нужно было. И более молодые монахи так привыкли к этому, что обычно обращались с ним повелительно, как старшие с младшим. А он не только не подавал виду, но действительно нисколько не огорчался таким отношением к нему прочей братии.

После трапезы все уходили по келиям, а он должен был убирать трапезную. Между прочим, он в церкви читал необычно медленно, с расстановками, осознавая всякое слово.

Мне этот пример напоминает дух древнего времени.

В своей долгой жизни, я еще не видел другого примера, чтобы духовные лица добровольно отказались от своих обязанностей и от высоты священнослужения, ничем к тому не побуждаемые.

Конечно, он давно уже скончался. Царство ему небесное! За его покаяние да простит ему Господь грехи... Чем он был грешен, ни он не нашел нужным рассказывать, ни я не осмелился расспрашивать. Да и не важно это. Грешить нам стало уже естественно, а вот покаяться да еще с таким самоукорением и глубоким осознанием своей греховности, - дело очень редкое и заслуживающее того, чтобы я записал это в поучение нам самим и потомкам.

Об о. Романе еще я вспомнил, что он во время первой войны с немцами провел всю войну- сражался, отступал на остров Корфу, потом возвратился в монастырь.

А теперь я перейду к рассказу о самом чуде.

Это было летом, вероятно, в начале июля. Так как я и о. Роман по праздничным дням ходили почти всегда на службу из своего скита в монастырь, то и на этот раз мы поступили так же. Но неожиданно для меня, о. игумен попросил меня отслужить после литургии молебен о дожде, так как сам он должен был в этот день ехать на монастырский хутор по делам.

Конечно, я согласился, и тотчас после литургии я, о. Роман и некоторые другие монахи отправились на гору, где обыкновенно служились подобные молебны при засухе.

Путешествие оказалось весьма трудным, так как гора была очень высока, а подъем крут. Мне для облегчения была дана монастырская верховая лошадь. Я прежде почти никогда не ездил верхом, и тут подняться на крутую гору для меня было трудно. Но все же через час мы поднялись на нее, хотя до самой вершины было еще с полверсты.

Наша остановка была приурочена к месту, где был колодезь. Считалось, что если уже в этом колодце не было воды, то значит засуха была велика и продолжительна. Над этим колодцем совершался молебен с водоосвящением, и освященную воду потом выливали в пустой колодезь.

Когда мы достигли этого места, то там было сравнительно мало народу, или, как называли сербы, селяков.

Мы начали облачаться в священные одежды, но народу было все-таки мало, и мы решили ждать. Да и духовенство еще не все подошло.

Чтобы занять время, я начал проповедь на сербском языке. Мои слушатели, нагнувши головы, слушали, по-видимому, без особенной охоты. Я понял это так: "ведь мы пришли не слушать проповедь, а молиться о дожде". Поэтому я очень скоро закончил свою речь. Но духовенство еще не подошло, и я должен был ждать.

Естественно, мысли в душе моей остановились на предмете будущего молебна.

"Зачем я сюда пришел? Ведь не для того, чтобы совершить требу, отслужить молебен и спокойно потом спуститься в монастырь, как будто бы я сделал что-то действительно полезное. Ведь и не для проповеди же сюда поднялся. Ведь все же собрались сюда с одним желанием: получить от Бога милость - одождить иссохшую землю на огромном пространстве вокруг. Или сказать иначе - мы привали за чудом."

А дождя не было уже около месяца. Посевы стали гибнуть. И в этот самый день небо было чисто голубым и безоблачным. Мысли мои потекли дальше.

"Да заслуживаем ли мы чуда? Быть может, стоящие вокруг меня монахи по своей жизни достойны чуда, не знаю. А может быть, среди селяков есть богоугодные люди. Или за их горькую нужду и гибнущий труд сжалится над ними Господь, как отец над бедными детьми. И даст им хлеб насущный."

Эта мысль казалась мне наиболее понятной. Они, эти простые люди, действительно более нас заслуживают милости Божией, и их скорбное молчание и сердечные просьбы более благоугодны Богу, чем наши речи и даже молитвы. Ведь недаром Псалмопевцем сказано, что Бог посылает пищу "птенцем врановым", в голоде вопиющим к Нему.

Себя самого я не считал достойным ожидаемого чуда: разве, может быть, Господь призрит не на меня лично, а на мой епископский сан... И вдруг в душе моей пронеслась быстрая мысль, как будто бы кто-то произнес ее совершенно ясно:

Молись во имя Сына Моего!

Тотчас вспомнились мне слова Спасителя на прощальной беседе с учениками: "Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна" (Ин. 16, 23-24).

И здесь я забыл о всех присутствующих и о самом себе, стал молиться о дожде, прося Отца Небесного во имя Господа Иисуса Христа. Разумеется, молился молча.

В это время духовенство поднялось на гору сокращенным, но более трудным путем по прямой линии. Подобрался и народ, хотя и не очень много.

Начали молебен. Освятили воду и вылили ее, по обычаю, в глубь колодца. Народ начал расходиться. Духовенство стало спускаться прежним путем. Небо продолжало быть ясным, и только кое-где медленно плыли светлые облачка.

Я сел на лошадь. Но спускаться вниз по горе оказалось труднее, чем подниматься на нее, и я вынужден был слезть с коня и вести его под уздцы. Приблизительно через час мы были в монастыре.

На небе не было никакой перемены, даже и не думали об этом. Сделали свое дело и забыли о нем.

В трапезной нам подали обед. После него мы взяли из монастыря хлеба на неделю, как обычно это делали, попросили еще брынзы, нагрузили все это на молодого осленка и стали собираться обратно в скит. Было уже приблизительно около шести часов. Осленок шел впереди нас - он хорошо знал эту дорогу. Не спеша мы следовали за ним. Дошли до Студеницы - 4 версты.

К моему удивлению и совершенно незаметно для меня, небо когда-то успело покрыться серыми сплошными облаками, шедшими из-за гор навстречу нам.

Вдруг меня пронизала мысль: неужели Господь даст нам дождя и сотворит чудо! Но я сам боялся поверить этому. Так прошли еще с полчаса. Стали подниматься по горам вверх. Небо стало темнеть. Но осленок уверенно шел по тропинке вперед. В густом лесу тьма сгущалась все сильнее и сильнее. И вдруг я ощутил в воздухе сырость, шедшую от туч. Сам себе еще не веря, я сказал о. Роману:

Батюшка! А ведь, пожалуй, дождем пахнет. Молчаливый о. Роман ответил:

Дай Бог дождя!

Мы опять пошли дальше за осленком. Вдруг вдали послышался глухой отзвук грома. Теперь нам уже было ясно, что с тучами надвигается гроза, а с нею, конечно, и дождь. В лесу же стало так темно, что мы буквально не видели своих собственных ног. Вдруг сверкнула молния, раздался гром. И мы увидели свою тропинку на несколько сажен вперед. Потом тьма опять обняла нас, и только привычный осленок шел твердо впереди нас, как вожатый. Молния стала блистать чаще и чаще, как бы освещая нам путь. И я сказал о. Роману:

Господь зажигает нам на небе будто спички и указывает дорогу.

Воздух становился холодным. Мы прошли еще по горам около трех с лишним верст. Здесь дорога раздваивалась: один путь более длинный, пологий шел вправо в обход оврага; другой же шел прямо, а потом поднимался круто вверх к скиту. Мы хотели направиться по более удобной дороге - направо. Но осленок заупрямился и никак не соглашался идти этим путем. И мы вынуждены были повиноваться ему. Когда дошли до средины оврага, осленок круто повернул вверх к скиту. Молния сверкала, и гром гремел уже почти непрерывно.

Отец Роман говорит мне:

Ну, владыка, если вы хотите остаться сухим, бегите один вверх, а мы уже придем после.

Так я и сделал. Минут через десять я подходил к крыльцу нашего скита. Вдруг дождевая капля глухо упала на землю. Но я уже был в безопасности. Полил дождь.

И лил всю ночь и напоил с избытком жаждущую землю.

Минут через пять пришел батюшка о. Роман с осленком, но уже весь мокрый.

Плачущие и миротворящие иконы

Кто не слыхал или не читал рассказов о плачущих иконах Божией Матери? Мне самому пришлось видеть таких два случая.

Когда я был еще профессорским стипендиатом СПб Академии (1907-1908 г.), меня попросили придти в одну семью для служения молебна. Это были мои знакомые: вдова фельдшера, неожиданно рано скончавшегося, и сын его, которого по моей рекомендации приняли в СПб Духовное училище. Жили они, кажется, на Обводном канале.

Когда я зашел к ним в комнату, в углу перед иконой Божией Матери я увидел зажженную лампаду; под иконою была широкая тарелка. На нее и сочилась непрестанно какая-то маслообразная жидкость бесцветного вида и без запаха. Сочившаяся жидкость впитывалась в вату, которую вдова раздавала знакомым, не объявляя, по смирению, о необыкновенном событии церковным властям..

Икона была величиною вершков 10x6. Задняя сторона ее пропитана была насквозь миром, чего прежде не было. Я отслужил перед нею молебен и возвратился в Академию. После я не бывал в доме этой семьи. А вдова и не очень удивилась, когда явилось мироточение. Чудеса верующим людям казались делом естественным.

Другой случай был в скиту св. Саввы, о котором я рассказывал выше. В маленьком алтаре в скитской церковке, с левой стороны в полукруглой небольшой нише была написана икона какого-то святого, перед которой совершалась проскомидия.

Меня, с первых же дней служения литургии, удивило, что из стены сочилась вода. Не зная чем это объяснить, я стал вытирать мокрое место, под которым я скоро заметил совсем другое изображение. Икона была нарисована не масляными красками, а водяными, которые легко смывались. Я стер весь первый слой, а под ним открылось совершенно отчетливо совсем иное изображение. Нарисовано было какое-то молодое лицо, в белой одежде, без опоясания. Не помню сейчас - было ли написано, или я сам догадался, что здесь изображен Иисус Христос, риза которого раздирается еретиками, как это говорится в стихирах в память первого Вселенского Собора: "Кто Твою, Спасе, ризу раздра? Арий - Ты рекл еси."

Не помню сейчас - прошло уже почти 30 лет с того времени, но, кажется, около главы изображены были заглавные буквы IC ХС (Иисус Христос). А может быть, под изображением написаны были указанные выше слова об Арии. Во всяком случае, мне был совершенно понятен смысл этого изображения. Но вероятно, позднейшему иконописцу совсем непонятно оно было, и он решил нарисовать на этом месте какого-то святого.

Но не это важно; важно то, что когда я смыл верхнее изображение, то вода тотчас же перестала сочиться, не возобновляясь после в течение шести месяцев, которые я там пожил. Объяснить эту перемену я могу не иначе, как чудом.

Но я и не старался это делать, потому что, как и вдова фельдшера, не дивился и не дивлюсь чудесам. "Невозможное для человека - возможно Богу"- сказал Сам Господь Иисус Христос.

А где Господь, там чудеса не только возможны, но и необходимы. Потому Церковь и поет по праздничным вечерам: "Кто Бог велий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса". Высочайшее чудо, прежде всего, Сам Бог. А после Бога все чудеса - малы и незначительны.

Обновленная икона Божией Матери

Здесь уместно вспомнить о чуде обновления икон. Как мы все помним, в первые дни после революции во многих местах нашей Руси обновлялись иконы.

Одну из таких я видел в Карпатской Руси, у кого-то из русских беженцев.

Иконочка была небольшая, вершков 5 высоты и 3-4 ширины. И изображение Божией Матери с наискось правого угла до противоположного левого было темным, а с другой - совсем светлым.

Это я видел.

"На Троицу"

То было в сербском монастыре "Петковица". (Петки по-сербски - пятница, а пятница по-гречески - параскеви, подготовительный день к субботе, и есть мученица и преподобная Параскева: частица мощей ее была в этом сербском монастыре "Свята Петка").

Этот монастырь был в 30 километрах от г. Шабец. Этот монастырь был в распоряжении русских монахов, 20-25 человек нас собралось здесь в 1923, кажется, году.

Службы мы там совершали "по уставу", довольно полно. На праздник Св. Пятидесятницы, после литургии, как известно, отправляется вечерня с тремя большими коленопреклонными молитвами Св. Василия Великого.

Я - в облачении, конечно, и с букетом цветов в руках, - почему-то вышел из алтаря и стал на клиросе, как помню...

Чтец спокойно, речитативом читает час. Я же - и тоже спокойно, - под это спокойное чтение думаю совсем об ином. Смотрю на цветы и, по обычаю, дивлюсь: вот живое чудо! Говорят, чудес нет! А в моих руках чудо

Божие - цветы. Как и отчего эти цветы? Совершенно не понимаю... В ботанике говорят - известно, цветы своим цветом привлекают насекомых и тем оплодотворяются растения. Не спорю. Хотя для меня это кажется крайне односторонним, неполным. А красота? Неужели она не имеет другого назначения?

Но и не в этом дело, не в вопросе - "для чего", а в ином вопросе: "Отчего? Как?" это произошло и происходит. Совершенно непостижимо мне...

И не мне одному. Вот в 1954 году, в Ростове, обратился ко мне профессор университета по кафедре именно ботаники. В первую войну с немцами Варшавский университет был переведен в Ростов-на-Дону. И с ним эвакуировался и этот профессор.

Всего он прослужил 40 лет. Организовал здесь Ботанический сад (кажется, на 172 гектара). И вышел недавно на пенсию. После этого (а, вероятно, в душе и раньше) он стал заниматься религиозными вопросами. И обратился ко мне с письмом, чтобы я порекомендовал кого-нибудь для руководства в религии. Я тогда не смог указать авторитетного и способного помощника ему, и поехал сам.

В разговоре я, между прочим, спросил его: понимает ли он, почему у розы цветы бывают и красные, и желтые, и белые:

Он спокойно помотал головой и говорит:

Нет!

А почему на цветах "Анютины глазки", на лепестках бывают еще маленькие кружочки то - фиолетовые, то - с желтыми оболочками, то с белыми?

Нет.

И не понимаю, почему и корни есть! И почему они - такие!

Вот вижу, и он - тоже не понимает...

Так и я смотрел на цветы в праздник Св. Троицы, как и всегда, так и теперь, как на непостижимое уму явление. Факт вижу, а понимать - ничуть не понимаю...

Так я спокойно размышлял, по обычаю. Девятый час спокойно читался... Ни в каком экстазе я, как видно и сейчас - не был.

И вдруг случилось нечто непостижимое.

В цветах, но не в самих цветах, а лучше сказать - через цветы, как-то постепенно, незаметно, как бы легко явился Бог, причем цветы нисколько не помешали: материя ничуть не задержала духовного мира, духа. Как это? Не могу объяснить, но явившееся нимало не зависело от цветов, а было из "особого мира". Кроме этого, явного для меня факта, добавить ничего не могу.

Я повторяю: ни в каком экстазе или истерии я решительно не был ни прежде, ни в этот момент, ни даже после. Не человекообразно, а именно невидимый, но истинно существующий, одушевленный Дух явился... Сравню - если бы ожил окружающий нас воздух... Потом одно мгновение я ощутил - то Бог Троица и один!

Не спрашивай, читатель - как? что такое? я объяснить никак не могу... Но это факт. Так было минуты две.

На молитве

Многое, непостижимое уму испытывалось мною. Однажды я записал:

"Отныне для меня нет дороже слов, как Отец, Сын и Святой Дух".

И тогда при произнесении их я заливался сладкими слезами, или совсем прекращал молитву - не мог. Сил не хватало говорить.

Так же и при словах - Бог и "рече Бог", Христос, Богородица....

И при чтении Евангелия - иногда.

Между прочим, я поэтому и любил накануне Рождества Христова, Богоявления, Пасхи служить в домовой Церкви один... Это повторялось почти каждый год.

И при всем этом - я искренно вижу себя, как и есть - грешником! Да и от сознания грехов тоже плачу... И это, я знаю, не от меня, не от ума, а от благодати, от Бога.

Это для меня такой же факт, как я вижу эту книгу.

Богоматерь

Одно время у меня возник вопрос: удалить ли от себя некоего сотрудника или же потерпеть. Ум говорил одно, а христианская любовь - другое. И в этом недоумении я писал письмо Св. Патриарху. Он ответил мне в том смысле, что и правда должна быть с любовью и любовь с правдою.

Написал я второе письмо с более подробными разъяснениями. Он ответил мне. Теперь уже позабыл, что. И я продолжал колебаться.

И однажды я лег спать в три часа утра - дел было много. Но только я лег в постель и потушил электричество, как в это мгновение (я нисколько еще не засыпал, это я точно знаю), около стола спальни, перед окном комнаты, с левой стороны от входа, в полутемноте (светилась малюсенькая электрическая лампочка), увидел полутемную фигуру Божией Матери (без младенца Иисуса Христа), сидящей на стуле, в смиренной позе с наклоненной головой: такая Она была смиренная.

И этим Она указывала мне путь смирения. То было минуты три. Я был спокоен. Написал Патриарху. Он ответил - самому решать вопрос. А через месяц или два тот человек сам подал просьбу об отставке.

Параклисис

Этим греческим словом называется молебен Божией Матери (напечатан в Часослове: "Многими содержим напастьми", поемый в скорбях).

Однажды, это было в Крыму (около 1917г.) - у меня сложились очень трудные обстоятельства, и я не видел исхода из них. Поэтому я открыл Часослов и начал читать параклисис Богородице. И не успел я прочесть еще и половину канона, как пришли люди, и все выяснилось совершенно благополучно.

Случай, по-видимому, очень простой. Но для меня он был неожиданным, чудесным. И притом молился я немного, минут пять. Милостива Царица Небесная!

Заключение

Промысел Божий охраняет всю нашу жизнь. Но иногда бывают особые случаи.

Иному они покажутся обыкновенными историями. Но мы считаем их делом Божественного промышления... Спорить не будем - не хочется. Да и сам читатель пусть разбирается в этом - случайны ли эти явления. Или же - нет?

Промысел Божий в жизни каждого из нас кажется невидимым. Большинство людей думает, что их судьбой правит слепой случай. Для чего человеку даются проблемы и испытания? Как взаимодействуют темные и светлые силы? В чем отличия прозорливцев и гадалок?

Людмила Смирнова 2 года назад

Помогай Вам Господь! Прочла текст (1 раз смотрела видео недели 2 назад), и Бог открыл ответ на мой вопрос - как вести себя с людьми от Него далекими, я познала Бога и всем говорю - читайте Евангелие, осмысливайте свою жизнь. Ваша трактовка Иова открыла мне ответ - не надо ничего никому говорить,- тут я себе грехов добавляю. Слушала многих про Иова (сама тоже читала), а Ваше объяснение открыло мне новое видение, с этой точки зрения вопрос не рассматривался ни кем, благодарю! Пришла к пониманию... , что про Бога надо молчать, беречь жемчуг! И как вовремя Ваша лекция,у Бога - всё вовремя, всё не случайно - появилась земная проблема, стала думать и размышлять - ответ Бог послал. Хвалить тоже грех, но Ваши лекции, простые, доступные, они очень важны и нужны, кто ищет - тот найдет! Спаси нас Господи!!!

ВЕРА 2 года назад

Ещё видео материалы

Исходные материалы

Текст занятия

Чего люди только не делают что бы узнать свою судьбу. И по гадалкам ходят и на картах гадают и чего только не делают. Все хотят знать наперед что будет и есть люди, много людей, которые считают, что есть такой рок то что написано «рожденный ползать упасть не может, кто утонет тот в огне не сгорит.» то есть отношение к року, судьбе как к чему-то, предреченному и которая будет хочешь ты этого или не хочешь. Особенно в древней Греции большое внимание уделяли року, вот как написано, так и будет. В связи с этим возникает второй вопрос в богословии «промысел божий».

Мы уже говорили, что вот человек ловит рыбу, это его промысел, выращивает пшеницу, это тоже его промысел, то есть он промышляет. А что Бог промышляет? А Бог промышляет наши души, по сути дела. То есть Бог хочет, чтобы у нас душа была исправленная.

Вот есть несколько уровней ада, точно так же есть несколько уровней миров и вот где-то здесь проходит ватерлиния, разделяющая адские и райские миры.

И мы находимся в верхнем адском мире. И от того как мы будем жить, чего мы достигнем, исправим мы свою душу или нет будет завесить попадем мы в райский мир или будем находится в адских мирах.

То есть наша задача перейти мир уровнем выше. А для этого надо стать не много не мало, а почти святым. Ну святость определяют потом, а стать человеком, который знает, что такое благодать знает, как находится в этом состоянии. Потому что здесь, после смерти, это можно еще сравнить с физическим экспериментом, ставят такую колбу длинную, ну стакан такой. И бросают сюда разные шарики и по плотности они распределяются, один выше другой ниже и так далее, а какие-то шарики аж на дно будут опускаться. Таким образом изучали плотность вещества.

Если посмотреть, то египтяне хорошо это дело отобразили у себя. У них было нарисовано после смерти весы и на весах на одной чаше лежит перо птицы «мат» - это по-нашему страус, а на другой чаше сердце человека, как бы взвешивали сердце, то есть что перетянет перо или сердце. Ну сердце - это желания человека, когда вы встречаете в литературе о сердце это значит, что человек хочет, что он желает. Ум - это голова, а сердце - это желание. Если сердце легкое, то поднимается в верх в райские миры, если оно тяжелое, то опускается вниз. А тяжёлое это все наши грехи, все наши негаразды, которые накапливаются как в программе всякие вирусы и утяжеляют душу.

Ну на прошлом занятии мы говорили, что программа человека должна быть вот такая, в виде домика мы ее изобразили, а на самом деле у людей программа выглядит примерно так эти все сини, красные шарики - это грехи, которые образуют неправильные связи и задача что бы в течении жизни человек от этих всех шариков избавлялся постепенно и привел свою конструкцию в порядок.

Сразу этого не сделать, потому что, если все шарики сразу вынуть - все просто развалится и человек вообще умрет, душа его не сможет существовать. Поэтому постепенно, сначала один убирают потом другой потом соединяем с этим, вот этим исправлением человека Бог или высшие силы и занимаются. Вот это их задача, исправить человека что бы он попал в как можно лучшее место.

Теперь как это выглядит в жизни. Ну начнем мы со святого, Серафима Саровского, все его знают, хоть он уже от грехов избавился, он Бог все время дает какие-то события какие-то случаи, в которых человек должен себя проявить и показать, что он безгреховный.

И вот смотрите какой был с Серафимом Саровским максимальный случай. Когда последнее что мог ему предъявить, ну сатана искушает обычно, и пришли к нему, он жил тогда в лесу в одиночестве и к нему пришли мужики и думали, что у него золота много, ну какой-то святой живет один в лесу, к нему люди ходят, наверное, же деньги берет, золото у него там зарыто где-то. И начали его бить и били сильно, он же тоже был не слабый мужчина, но в конце концов они его топором по голове и боялись, что он выдаст их и думали, что они его убили.

Он остался жив и этих мужиков потом судили. Серафим пошел на суд и попросил судей что бы их не трогали, целую речь сказал. Сказал, что их Бог накажет и им не стоит этого делать. То есть он их простил и этим показал, что нужно своих товарищей или собратьев прощать. Бог их потом наказал у них у всех погорели дома, они потом их построили заново, ну вот таким способом наказал.

Ну не важно, то есть его искушал сатана, вот он дал такое испытание, как он поведет себя в такой ситуации после того как его побьют что он будет делать. И потом не было никаких грехов практически, не чем было его искушать. И люди не могли уже повлиять.

А сатана же как влияет? Человек на человека, то есть он людям мысли внушает, вот этим мужикам он внушил, что нужно его ограбить и они пошли грабить бить и так далее. И сатана уже через людей воздействовать не мог и дальше ему пришлось прямыми действиями заниматься и его начали с того света черти просто бить копытами. С того света могут воплотится сущности и ударить человека. Это известно стало, когда его спросили, как он научился так молится, что по его молитвам все происходило. На что он ответил, что его черти научили, когда плохо молишься сильно копытами били. Вы же знаете, что молитва противодействует темным силам, а если плохо молишься, то даёшь возможность силам темным на тебя влиять.

То есть уже искушение шло прямым не стандартным способом, не через людей не через события, а прямо уже темные силы пытались повлиять. Это все промысел Божий, потому что Бог хочет, что бы мы исправились и он попускает на нас темные силы до какой-то степени влиять. На определенном этапе и эти все черти, бесы не могу просто так повлиять, они могут повлиять только по его попустительстве, вот таки образом это приблизительно действует. Ну это случай не ординарный, это когда люди говорят, что пойдут в церковь что бы было жить хорошо это не совсем так, вас будут максимально исправлять, это значит, что вы не исправитесь чуть-чуть, вам будут постоянно давать испытания, но после этих испытаний вы попадете как можно выше. То есть вас будут максимально высоко определить по той схеме что я рисовал.

Ну вы понимаете, что сразу человека исправить нельзя, поэтому обычно такой человек его по чуть-чуть что бы сильно не трогать, а то он в уныние впадет или даже самоубийством закончит. Испытания Бог всегда дает по мере возможностей человека, ангелы знают, что вы можете что вы не можете у них это все видно, как на графике на компьютере. Поэтому если человек не выдерживает, то он не хотел выдержать, это другое. Все что вам дается все вы можете выдержать и со всем вы можете побороться.

Ну а как это в обычной жизни происходит? Ну давайте расскажу пример: была у нас одно женщина, иконы писала. И она очень хотела поехать в Иерусалим, ну все верующие люди хотят там побывать. Ну а на поездку надо две тысячи долларов, это очень много, как не пиши иконы столько не заработаешь. Ну и вдруг кто-то из достаточно обеспеченных людей у нее икону заказал и эти две тысячи дает, ну жертвует, потому что икона стоила триста долларов, а он заплатил больше, она обрадовалась, берет эти две тысячи.

И прямо перед подъездом останавливается машина, выскакивает молодой парень и начинает предлагать ей цептаровскую посуду, как обычно предлагают, то что стоит семьсот за триста и так далее. И она чуть не удержалась и почти потратила деньги, а потом вспомнила, что это на Иерусалим.

Только зашла она домой, и подруга звонит, приносит платье, давай платье покупать и эти искушения у нее были до того, как она на следующий день не пошла и не отдала куда надо. Ей дали испытание насколько сильно она хотела поехать.

Точно так же Петр Мамонов в фильме Остров, кто не смотрел обязательно посмотрите, очень серьезный фильм, с первого раза можете не все понять, лучше посмотрите несколько раз его, так вот тоже он рассказывает в своем интервью, когда он уже стал ходить в церковь потом, когда он более правильный образ жизни начал вести решил погулять, вспомнить старую жизнь, водки взял и так далее, ну в общем гульнул, как говорится.

Ну и после этого ангелы решили его наказать, после этого едет он на своем мерседесе, на полном ходу врезается в дерево, машина вдребезги, не подлежит восстановлению, а его выбрасывает наружу, то есть он сам целый, а мерседес разбил. Ему дали понять, что не надо такой ерундой заниматься, потому что один раз захотелось гульнуть потом еще раз и человек возвращается на старый свой путь. И ангелы за этим следят и всеми возможными способами пытаются помочь.

Был еще у меня такой случай. Один мой товарищ решил начать ходить в церковь, начал каяться, исповедоваться, то есть вести церковную жизнь и в это время поссорился с женой, уже чуть ли не до развода дошло. Так вот в первый раз он исповедался и только он вышел из церкви ему звонят и говорят, что жена заболела сильно и сын заболел сильно, что ходить даже не могут. И ему пришлось все бросить, бросить работу и ехать ухаживать за женой и за сыном потому что родственники в этот момент никакие не могли ухаживать. Это тоже явление промысла божьего так как они помирились в результате. Так бы неизвестно чем бы это закончилось, может быть даже разводом, а так тут уже болезнь, тут уже деваться некуда и ссоры все прошли.

Хотя видите, как получается Бог дает болезнь, а они идет во благо. Вообще на самом деле ничего случайно не происходит. Все имеет свои закономерности. Есть такая притча. Когда человек уже умер и спрашивает у Бога «Почему ты мне не помогал?» а вот так вот следы на песке идут. Бог отвечает «Видишь? Вот твои следы, а вот мои я всегда рядом шел» а потом в одном месте пошли одни следы, вот так вот. Это товарищ говорит «а вот видишь дальше я уже сам шел» Бог отвечает «та не, то я тебя на руках нес». Поэтому всегда присутствует с вами ангел хранитель, даже несколько и все обстоятельства случаются для того что бы вас исправить.

При условии, что вы посещаете церковь и верите в Иисуса Христа. Если вы не посещаете церковь, то к вам точно так же и бесы имеют доступ. То есть тут вы уже не знаете кто вас на руках нес и куда вас несли. Ну вы скажите, а как же так что и темные силы дают болезнь и светлые силы дают болезнь. Ну только светлые силы дают болезнь к исправлению, а бесовские наоборот будут в самый неподходящий момент это все приносить, чтобы вы пошли не к исправлению, а в другую сторону. Вы знаете, что если начинают бесы искушать, то люди то спиваются, то наркоманами становятся, то есть понимаете, что одна сила действует в одну сторону другая в другую, хотя методы могут быть и болезни, и какие-то трудности и так далее.

Ну на человека надо как-то повлиять, при чем таким способом, ну нельзя же человека взять за ухо и сказать делай то а не это у человека же свобода. Почему это так будем обсуждать на других занятиях, там тоже интересный вопрос почему Бог дал людям свободу.

Ну что бы было окончательно понятно, что такое промысел Божий расскажу историю, я уже рассказывал на одном занятии, но не все его могут посмотреть. Вот один человек, мирянин достал уже Бога своими просьбами объяснить, что такое промысел, как Бог управляет миром, вот Бог посылает ангела что бы тот показал, что такое промысел Божий. Ну ангел спускается и говорит, что что давай будем путешествовать. Ну на первый день они идут, ангел воплотился в человека, естественно.

Раньше были такие условия или требования, что когда путники приходят обязательно нужно было его накормить и дать ему приют. Раньше не было гостиниц и поэтому любой, к кому он обращался должен был его приютить. Вот они пришли в дом, хозяин их накормил, и тут ангел собирает посуду серебряную со стола, сворачивает в скатерть и выбрасывает далеко в море. Хозяин обиделся их выгнал они пошли в посадку. Человек спрашивает зачем ангел так поступил. Ангел сказал, что потом объяснит.

Пошли они дальше. На следующий день пришли к другому хозяину, он их тоже кормит и в конце приводит сына своего и показывает им. И ангел этого сына нес того не с сего убивает. Ну хозяин кидается на них. Они убегают и опять ночуют в лесу где-то.

Мирянин опять просит ангела рассказать зачем он так поступает, но ангел продолжает молчать. На следующий день опять приходят в дом, им накрывают стол, и ангел начинает расшатывать опоры дома. Вся конструкция заваливается, они убегают хозяева тоже выбегают, дом заваливается, и этот мирянин говорит, что ему уже надоело спать не в домах, а где-то в лесах и нас вообще скоро убьют за твои действия. Ну вот ангел и объясняет. Ну смотри у первого хозяина посуда была ворованная я ему сделал благое дело, потому что если человек пользуется ворованными вещами, то счастья ему не видать, поэтому я посуду эту выбросил и у него будет теперь все нормально. У второго хозяина сын должен был вырасти и его убить и в этом случаи и сын бы в ад попал и хозяин не на хорошее место, я сына убил, он не совершит этот поступок, то есть он попадет не в такое плохое место, а хозяин теперь будет за него молится и станет ближе к Богу, то есть он наоборот сделал лучше обеим душам. А в третьем дому был закопан клад под полом и скоро они бы его нашли и перессорились из-за него, а я дом завалил теперь клад они не найдут.

Вот это пример как действует Бог. Дело в том, что обычно все на перед в том мире видно. Видно варианты какие есть. Поэтому те существа с того мира наперед видят, мы не видим, мы не знаем кто перед нами, друг или враг, а они это видят наперед и могут согласно этой перспективе действовать и что-то с этим делать.

Вот даже в Библии есть такие слова «Мои мысли не ваши мысли, не ваши пути мои пути и как небо выше земли так мои пути выше путей ваших и мысли мои выше мыслей ваших.» То есть здесь говорится о том, что на том свете видно все дальше, все на перед. Вот как выглядит путь человека, вот начинается и потом он вот так разделяется и здесь точно так же только здесь темный путь будет уже. Ну это можно как рельсы рисовать, как развилки, говорят вот у тебя будет развилка в жизни ты должен будешь правильно выбрать путь.

И вот в этих развилки обычно всегда вмешиваются ангелы и он будет переходить с темного на допустим зеленый, черная это темная сторона, а зеленая светлая. То есть человек может двигаться, ну начал он жить, вот живет живёт и тут какая-то ситуация, вот допустим он жил и дошел до этой ситуации и сделал неправильный выбор, пошел не туда.

Потом опять вроде бы все нормально, но позже неправильный выбор сделал. И так он может идти по темной половине двигаться, потом с темной начинать вверх подниматься, то есть это все выборы. Ну выборы какие? Допустим не на той женился, не на ту работу поступил, потерял кто-то кошелек он его не отдал.

То есть допустим строит человек такую ситуацию, он идет на работу, кто-то роняет кошелек и там как раз та сумма денег, которая нужна человеку, допустим ему срочно нужны деньги, а это все ему подстраивают, это все промысел Божий, поэтому срочно нужно что-то купить ему не хватает тысячи рублей находит он этот кошелек, там как раз эти деньги ему так хочется, а ему нужно отдать его и вот он перед выбором отдать или простоять чуть-чуть. Он может замешкаться, а человек в это время убежал сел в автобус и уехал, и он вроде бы и хотел отдать, но не отдал потому что начал думать, размышлять. А потом подумал ну раз человек уехал, то куда я уже денусь, возьму себе.

Вот он уже поступил неправильно, он должен был отдать и пошел бы дальше в верх, но не отдал и опустился вниз. Теперь раз он поступил неправильно в мелочи ему дадут тоже самое только в более крупном размере. То есть теперь у него следующая сумма будет не тысяча, а допустим две тысячи или три и ситуация будет по тяжелее.

Может будет какая-то болезнь или еще что-то и ему надо будет деньги. И у него опять появится возможность уворовать или взятку взять, не честно поступить и получить деньги. Если он опять на это дело пойдет, то ему потом еще ситуацию тяжелее дадут и вот так ему будут давать ситуации и если он все время будет неправильно поступать с деньгами дойдет он до тюрьмы или еще до чего-то пока он не остановится, если он уже упрется что надо банк грабить и скажет себе, что банк грабить не будет, то он начинает снова в верх идти и вот это судьба человека. То есть здесь участвует человек и ему подстраивают ситуации. Выбирает человек сам и пока он не сделает правильный выбор ему будут эти ситуации подстраивать.

Вот таким образом человека судьба регулируется. Теперь вы слышали есть прозорливцы ну или если говорить о православном, то говорят прозорливый и есть гадалки или предсказатели. Так вот разница между предсказателями и прозорливцами очень большая. Дело в том, что прозорливцы все видят эту судьбу наперед до следующей развилки, по сути дела.

Вот допустим если вы кошелек подняли, то следующая развилка будет у вас через три месяца допустим. Подстроят ситуацию что у вас там будут лишние деньги, которые можно со стола украсть. Вот уже видно, как эта ситуация развивается, прозорливцы это видят, и прозорливцы видят, как будет делать Бог и могут правильно вас настраивать что бы вы все-таки в этой ситуации поступили правильно.

А гадатели или предсказатели не знают, как вы поступите. Они предполагают, как вы поступите и вам предсказывают судьбу что раз вы своруете это две тысячи рублей, то следующее будет то-то или то-то и в конце вы приходите к тюрьме и вам говорят вот тебя ждет казенный дом.

Но ними руководят темные силы, то есть бесы. Бесы не знают наверняка они могут только догадаться и построить систему, а вот ангелы и прозорливцы они точно знают, как будет Бог поступать и то что скажет прозорливый это сто процентов, там вариантов не будет уже. То есть если он говорит значит он уже так видит значит так оно и будет.

А что говорят гадалки это может быть, а может не быть. То есть в том случае если вы поступите неправильно оно может и будет, а если правильно вы уйдете с этой ситуации. Вот в чем между ними разница. И есть в книге «Не святые святые», кто не читал обязательно почитайте. И там есть рассказ про Ивана Крестьянкина, когда молодые монахи столкнулись и он прозорливцем был.

Прозорливца вы всегда узнаете потому, что за ним во всех монастырях очередь стоит. Ну вы же понимаете, что по его молитвам можно выздороветь моментально, по его молитвам много всего совершается, он все знает, он все видит, вы к нему походите с вопросом, а он вопрос знает с которым вы к нему подошли, то есть он наперед все это знает и знает, что вы будите спрашивать.

Так вот к нему подходит молодая мать с грудным ребенком и говорит, что болезнь у ребенка и одни врачи говорят, что нужно делать операцию, а другие наоборот и он без сомнения ей отвечает, что операцию делать нужно. И прозорливец уверенно это сказал потому что знает, что будет, что не будет, даже когда на кону жизнь ребенка, ему боятся нечего потому, что у него информация от Бога, ни одна гадалка так бы не сделала.

Поэтому обращается нужно к прозорливцам если кому-то что-то уж очень надо. Но учтите, что эти обращения опасны тем, что вы будите знать волю Бога, то есть вы вдвойне согрешите если потом так не поступите. Вот допустим приходите вы к нему и говорит, что любите Машу и спрашиваете женится или не женится, а он говорит - не женится, и вы уже знаете волю Бога, если бы вы женились, не зная ответа то вы согрешили бы наполовину так как волю Бога не знали, а если зная волю Бога поступите не так как сказано, то вы получается волю Бога нарушили.

То есть к прозорливцам можно обращается только если вы твердо намерены поступить так как скажут вот тогда можете обращается, а если вы думаете так просто походить, то лучше два раза грех не совершайте. Вот таким образом приблизительно происходят все наши события в нашей жизни, то есть нас постоянно ведут, нам постоянно дают задачи, и мы должны эти задачи постоянно решать - решать правильно. Если неправильно дают еще задачи и так каждый раз. Так устроена жизнь. Ну если вы помните, что мы говорили на прошлом занятии, что мы хотим понят почему существуют войны, болезни, цунами и все прочее. Вот исходя из этого Бог ведет не только одного человека, а он ведет и все общество.

И вот если в обществе накопились проблемы, агрессия, так называемая, друг другу морду набить или еще что не будь, то Бог дает эту возможность. Люди должны испытать это обязательно, то есть подраться или еще какие-то преступления совершить. Да они потом будут наказаны, но вы же знаете вот допустим ребенку говоришь нельзя это делать, а он все равно берет ну допустим иголки ну тогда уже пусть играется пока не уколется, а сами в это время следят.

То же самое и здесь, когда люди грешат и не понимают, что происходит им дают разные события, цунами, войны, землетрясения и так далее. Это все связано с тем что бы общество исправлялось. И вы знаете что в этих событиях, даже в том же цунами, куча там домов стоит и больших, и маленьких, и сарайчики. И идёт цунами, вот так заливается вода и потом волна уходит и погибает при цунами приблизительно пятьдесят процентов. То есть кому надо, кто уже исправится не может Бог их забирает на тот свет. Они не умирают, они живы только там живут. Для нас это трагедия, на самом деле для Бога все живы. Половину домов залило, половина людей спаслось на крышах, теперь у них хозяйство разрушено, промышленность, но этих оставили на исправление здесь, они еще могут исправится, а те, которые погибли, те погибли, то есть видно было что они зашли в такую ситуацию, из которой не исправится.

Бог не даст ухудшатся, то есть у них душа уже максимально исправлена. Они уже зашли в такую ситуацию что дальше будет только хуже, тогда их и убирают, тогда они уже попадают на исправление в тот мир. Ну для нас это трагично и страшно, но на самом деле для нас это лучший вариант.

Бог дает всегда самые лучшие варианты, вы должны это обязательно помнить. Чего у меня заболела печень или там почему у меня машина разбилась или еще что-то. Было много вариантов можно было дом спалить, а не машину, могла не печень заболеть, а сердце и так далее. Силы высшие знают эти варианты, и они выбирают самые лучшие и оптимальные для вас.

Если лучше для вас вариантов нет значит вас на тот свет отправляют, при чем это очень четко и лишней минуты вам пожить тут не дадут потому, что вы в это время уже начнете в худшую сторону развиваться, портиться. Вас воспитывали, воспитывали, вы уже часть пороков изжили и опять вы эти пороки начнете наживать, нет. Поэтому пока вы живете - есть надежда на ваше исправление. Чем больше даю вам трудностей, тем больше вы должны радоваться этим испытаниям.

Это как в школе сидит троечник и на него никто внимания не обращают, бывает ни преподаватели, вот он сидит себе тихо и все. И у меня такой случай был со школы, я математику особо не учил и у меня там тройки, когда четверки в общем не сильно напрягался. Потом вдруг началась тема хорошая и я выучил это все, ответил хорошо, там на пятерку и преподаватель говорит родителей в школу позвать за то, что я раньше не учился. И в результате я каждый урок был у доски и стал отличником.

Поэтому ту такая ситуация, что когда на человека обращают внимание то это хорошо, а не плохо. Хотя человеку вроде бы не хорошо, он страдает. Зато, когда у человека все хорошо, все тихо, как в болоте то вот тут как раз есть повод задуматься. Исправляют всех, просто одного можно исправлять интенсивно, а другого нельзя, один это выдержит другой не выдержит.

Поэтому чем тяжелее нам испытания даются, тем это для вас лучше и как я говорил непосильных испытаний не дается. Ну можно еще поговорить о Наполеоне, о роли личности в истории. Вот захотел бы обычный человек что бы была война во всей Европе, получилось бы у него? Нет не получилось бы, то есть это все что касается крупномасштабных событий войн или кризисов это все попускается свыше для исправления, что бы люди начинали исправляется. Вот то что сейчас войны идут при чем много войн. Каждый в этой ситуации получает свое. Нельзя, когда кто-то обижается мол из-за тех идет война, а я-то тут страдаю. Ничего подобного, Бог справедлив.

Есть такое понятие Бог един, не один, а един, то есть в нем совмещаются все качества, допустим справедливость у него тоже существует и совмещается со всеми другими качествами. То есть он одновременно и сильный, и справедливый, и благой, то есть он не может делать не благое, все что он делает это все к вашему исправлению и справедливый это говорит о том, что каждый получит свое.

Может бушевать болезнь, чума допустим, все погибнут, а кто-то останется или наоборот все будут в здравие жить, а у кого-то случится несчастье. То есть всем все дается по заслугам для его исправления. Некоторые думают, что вот я хожу в церковь и все вроде правильно делаю, а мне все трудности да трудности, так раньше делали грехи и эти грехи остались у вас в программе и их нужно исправить, вот за что дается. Обязательно исправление будут делать пока вы не станете святым.

Святой человек, когда поднимется в высший мир или как мы его называет раем, тогда его душа станет легкой и избавится от всех пороков вот только тогда, а представите сколько у человека этих всех негараздов и все нужно исправить, поэтому жизнь не легкая у нас. Надо этому радоваться, а не обижаться. Знаете, что люди всегда думают, как бы денег накопить и потом там до старости жить, а потом раз - кризис и деньги пропали. Опять он что-то себе замыслил где-то там пристроился, торговля какая-то идет, а потом раз у него все опять улетело. Это для того что бы человек исправлялся и убирал свои грехи.

Ну вот приблизительно так, поэтому не надо говорить, что в войне виноват Путин или Порошенко, или Наполеон, общество исправляется, вот эти все события для исправления общества. Поэтому следите за собой и исправляйтесь сами. Когда каждый следит за собой вокруг него человек исправляется «Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи» слова Серафима Саровского. То есть ты сам, когда исправляешься вокруг тебя люди исправляются тоже. Если ты к людям относишься хорошо, и ты им не хамишь не грубишь ну это все действует сложнее, мы уже говорили про волны и так далее. То есть вот это как раз тот вариант и не надо кого-то винить, надо начинать всегда с себя.

Мы говорили, что у человека работает аж два процента мозга. И что можно с этими двумя процентами работающего мозга человеку поручить? Представляете, это такая бестолочь редкостная, когда думает что, когда вы что-то делаете это приносит пользу, когда человек начинает ходить в церковь думает вот сейчас я начну делать благие дела и бабушка переведенная через дорогу думаешь вот я хорошее дело сделал. На самом деле ангелы думают, что эта бабушка должна уже попасть под машину потому, что она уже свой путь заканчивала, а вы тут раз, бесы вас надоумили и вы нарушили план ангелов и бабушка дальше мучается, болеет и они опять выстраивают схему где она попадет под машину, а тот кто ее собьет тоже должен попасть в тюрьму для исправления.

Поэтому это тоже целая схема, а вас подбили потому, что вы слушаете бесов потому, что вы еще от их влияния не застрахованы, а вы думаете вы благое дело сделали, а когда вы будите знать, что вы благое дело сделали, это когда вы будите видеть, что в том мире происходит, когда вы станете прозорливцем, будите видеть, что наперед происходит и тогда вы сможете правильно действовать.

А пока вы наперед не видите вы действуете, конечно, не правильно. Вот человек решил вы что-то сделать, делайте, ничего страшного. Решили вы допустим помочь другу деньгами, помогайте, ничего страшного, потом увидите, что друг эти деньги неправильно потратит, и ангелы вам это покажут и вы увидите зря вы ему денежки давали. В следующий раз вы станете мудрее, вас уже подправили и будите поступать по-другому. Будите думать стоит ли помогать деньгами или есть какая-то альтернатива, ведь помочь можно даже словом.

На самом деле истинная помощь намного сложнее чем мнимая. Вот допустим пьяница сидит милостыню просит и дают, а зачем им давать? Они все равно водку пить будут. Ну я тоже бывает даю, но мало, какую-то копейку только что бы сделать вид что не пошел мимо потому, что ему тоже обидно когда никто ничего не дает. Но с этой копейки он уже не напьется естественно. А с точки зрения дать много денег это еще хуже, как его исправить. Это же надо ним заниматься, попробуйте пьяницу исправить, сколько лет вы будите это делать? Ну однозначно долгое количество времени. Поэтому праведный поступок совершить очень тяжело, а не праведный легко, помог вроде бы, а на самом деле вышло не очень. Ну об этом мы уже говорили.

Подводя итоги хотелось бы сказать за книгу Иова - это в Библии, она достаточно сложная, ее сложно понять, но что бы окончательно у вас шарики за ролики заехали давайте ее разберем. Я кратно ее разберу, ее конечно нужно прочитать и про нее есть материалов много, в интернете можно почитать.

Ну начнем с начала. «Был человек земле Уц имя его Иов и был человек этот непорочен справедлив богобоязненный и отдалялся от зла. И родилась у них семь сыновей и три дочери. В имении у него было семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов, пятьсот ослиц и весьма много прислуги. И был человек этот знаменитее всех сынов востока» вот дается характеристика человека богатого, богобоязненного с земли Уц и вот таким был.

Потом рассказывается о событиях происходящий на небе. «И был день, когда пришли сыны Божие предстать перед Господом между ними пришел сатана» это уже многих удивляет почему сатана приходит к Господу на ровне с сынами Господа. Ну вы знаете что сатана был ангелом и был при боге и был его первым заместителем по распределению света и было у него имя Денец и потом, когда он уже впал в гордыню согрешил был изгнан с неба и стал сатаной. То есть сатана это бывший ангел вот.

«И сказал Господь сатане: «откуда ты пришел?» и отвечал сатана Господу: «я ходил по земле и обошел ее» и сказал Господь сатане: «обратил ли ты внимание на раба моего Иова? Ибо нет на земле человека такого справедливого, богобоязненного, непорочного, удаляющегося от зла.» и отвечал сатана Господу: «разве даром богобоязненный Иов? Ни ты ли кругом оградил и дом его, и все что у него, дело рук его ты благословил и стада его распространились по земле.»»

То есть сатана говорил, что Бог дал ему все вот это и поэтому он богобоязненный и такой хороший. ««но простирни руку, коснись его, что у него и благословит ли он тебя» - то есть он говорит попробуй все это у него забрать и посмотрим благословит ли он тебя. И сказал Господь сатане: «вот все что есть у него в руке у тебя (то есть он может этим распоряжаться) только на него не простирай руки своей» и отошел сатана от лица Господа.» то есть дальше что происходит, все это угоняется, сатана делает такие дела, что все это пропадает, при чем валится крыша на доме умирают скот и дети. То есть он остается без ничего. А дети раньше были очень важны, считалось что если у тебя нет детей, то ты грешен и Бог не дает тебе детей, продление рода, а если род не продлевается, то значит человек погибает.

Потом второй раз сатана приходит «и сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу: я ходил по земле и обошел ее? И сказал Господь сатане: не обратил ли внимание на раба моего Иова, ибо нет такого как он человека непорочного, справедливого, богобоязненного? Отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все что есть у него.»

То есть до этого я тут немного пропустил, до этого еще рассказывается, что Иов, когда все это случилось, к нему пришла жена, он сказал «ну что поделать, Бог дал - Бог взял.» Отсюда эта фраза пошла. И не стал хулить Бога за то, что он у него все это забрал, а сатана этого не ожидал, он думал, что Иов теперь начнет на Бога. И теперь, когда сатана второй раз приходит Бог говорит: «видел ты это все?» а он отвечает, что ты за его кожу возьмись, то есть дай ему болезни.

После этого жизнь Бог не разрешает забирать сатане, но говорит насылай на него болезни, разрешаю. Сатана насылает на него проказу и вот дальше Иов сидит уже в проказе, это страшная болезнь к нему приходят друзья и обсуждают за что же тебе такое несчастье? Ну хоть Иов и возмущается он говорит, что хочет поговорить с Богом он хочет понять за что ему все это дано, он вроде бы все правильно делает по законам живет, а тут на тебе такие несчастья, но Бога он не проклинает, не хулит, а просто возмущается, а друзья наоборот ему рассказывают, что Бог хороший, вот такой вот там рассказ, он конечно большой, но обязательно почитайте.

В конце Бог является и разговаривает ними, и он говорит, что Иов более прав и честен по отношению ко мне, то есть он как бы правду говорил, а друзья льстили, просто выгораживали. Как обычно хвалят начальство, просто он хотел понять почему это все с ним происходило. Таким образом Иов выходит из испытания, и Бог ему теперь дает ему: четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и ослиц, семь сыновей и три дочери.

А теперь вопрос, почему он все хозяйство увеличил, а количество детей нет. Ну и объяснение такое как я и говорил, что для Бога все живы, те сыновья и дочери, которые на том свете они-то на самом деле есть, они там уже, чего их увеличивать, поэтому зачем увеличивать, а души животных не воскресают в таком смысле как люди.

Вот таким вот образом это объясняется, а за что это все? Многие задают этот вопрос и те, кто читает Библию на него не могут ответить. За что все-таки Иову дали наказание, Бог же все-таки все справедлив? Неужели за то, чтобы показать сатане что Иов праведник, поспорить, так сказать, и из-за этого Бог дает такое серьезное наказание? Оказывается, там есть в последних строчках, обратите внимание, когда Бог с ним разговаривает он дает объяснение. Потому что, когда Иов был таким праведником он всех учил, он говорил, чтобы люди жили правильно и будут у вас и стада и сыновья и так далее и вот, когда он показывал свою праведность и хвалился, ну не то что хвалился, а учил всех праведности и Бог ему показал, что дали тебе и молодец, но учить всех не надо. То есть тут тонкий момент и это касается многих праведников, которые начинают рассказывать, как надо жить и потом из-за этого страдают. Потому что они уже себя начинаю возвеличивать. Поэтому вот такая история и вот такое понятие что такое промысел Божий.

Поэтому все вот эти вещи должны понимать, они сразу в голову, поэтому кто в первый раз все эти вещи слышит это будет не понятно. Ничего случайного быть не может. Ни черные кошки ни белые и не воробьи на дереве. Все взаимосвязано. Просто мы в этом разобраться не можем потому что этого не видим, это да. Поэтому надо в это дело вникать и судить никого не надо. Все что с вами происходит - все по промыслу Божьему и все для того, что бы вы исправлялись, и чем больше трудностей, тем оказывается лучше.

Вот такое противоречивое действие. Еще про младенцев спрашивали - отвечу. Когда рождается младенец, казалось бы, он ничего не согрешил и тут он умирает, бывает сразу, бывает позже. Но в это время что он еще не согрешил, и родители в это время приняли ряд неправильных решений, они же живут у них продолжаются испытания. То есть ребенок рождается и ему уже судьба уготована плохая, ребенок рождается с определенным набором качества, а они станут только хуже, и Бог решает, что надо его сразу и забирать. В общем если у человека есть шанс на исправления у него его никогда не заберут. Жизнь Бог забирает только когда все шансы потеряны.

Про́мысл Бо́жий непрестанное проявление в мире всеблагой, всепремудрой и всемогущей , непрестанное Божье, направленное на сохранение и развитие мира, все обращающее ко , направляющее к вечному человечество в целом и каждого в отдельности. (Значение слова промысел, обозначающего ремесло или вид ремесла, например, народный промысел, не следует путать со значением слова «Промысл» (Божий)) .

Если ты хочешь знать Божий Промысл, определи, каков твой христианский долг в той ситуации, в которой ты сегодня находишься.

Бог провидит и участвует в жизни людей, но часто не вмешивается в нашу жизнь видимым образом, чтобы наша свободная воля могла осуществлять добровольный выбор. Промысл Божий означает, что на каждом этапе нашей жизни Господь поставляет нас в такие условия, при которых мы могли бы сделать свободный выбор в пользу добра, правды, справедливости и через это восходить к Небесному Отцу. Впрочем, глубины Промысла Божия непостижимы для ограниченного человеческого рассудка, так что, зная о Промысле Божием, мы не способны постичь его в полной мере.

Очень часто боли и радости приходят к нам не из нашего прошлого, а из будущего. Бог иногда предостерегает нас от будущего, к которому мы несёмся на всех парах. Промысл Божий как бы ставит нам подножку, чтобы мы упали раньше, чем свалимся в яму, которую ещё не видим. Пусть будет разбита коленка, зато сохраним целой голову.
диакон Андрей

Один отшельник просил Бога, чтобы Он дал понять ему пути Своего Промысла, и наложил на себя пост. Когда он отправился к одному вдалеке жившему старцу, ему явился в образе инока Ангел и предложил быть спутником. К вечеру они остановились на ночлег у одного благочестивого мужа, который предложил им пищу на серебряном блюде. Но вот удивление! Тотчас после трапезы спутник старца взял блюдо и бросил его в море.
Пошли далее и на другой день остановились у другого благочестивого мужа. Но опять беда! Когда отшельник со спутником стали собираться в путь, принявший их привел к ним малолетнего сына своего, чтобы благословили его. Но вместо благословления спутник, коснувшись отрока, взял душу его. Ни старец от ужаса, ни отец в отчаянии не произнесли ни слова. На третий день они приютились в полуразрушенном доме. Старец сел вкусить пищи, а его спутник сначала разобрал стену, а потом снова заделал ее. Тут старец не вытерпел: «Да ты кто – демон или Ангел? Что ты делаешь? Третьего дня у доброго человека блюдо отнял, вчера отрока лишил жизни, а сегодня поправляешь никому не нужные стены».
Не дивись, старче, и не соблазняйся о мне. Я Ангел Божий. Первый человек, принявший нас, богоугодно поступает, но блюдо то приобретено было им неправдою, потому я и выбросил его, чтобы не потерял он награды своей. Второй муж тоже угоден Богу, но если бы сын его вырос, то был бы страшный злодей. Хозяин дома, где мы остановились, человек безнравственный, ленивый и оттого обнищал. Дед же его, строив этот дом, скрыл в стене золото. Посему-то я и поправил стену, чтобы хозяин его не нашел и через то не погиб. Возвратись, старче, в келью и не мучайся без ума, ибо так глаголет Дух Святой: «суды Господни – неведомы человекам». Посему и ты не испытывай их – не будет тебе это на пользу.

Все от Бога, – и благое и скорбное, и недостойное; но одно – по благоволению, другое – по домостроительству, третье – по попущению. И по благоволению, – когда живем добродетельно, ибо угодно Богу, чтобы проводили мы жизнь безгрешную, жили добродетельно и благочестиво. По домостроительству, – когда, впадая в ошибки и погрешая, бываем вразумляемы; по попущению же, – когда и вразумляемые не обращаемся.
Бог благоволил, чтобы человек спасся, как и ангелы взывали говоря: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение (). Опять домостроительно Бог вразумляет нас согрешающих, чтобы не были мы с миром осуждены, как говорит апостол: Судими от Бога наказуемся, да не с миром осудимся (). И несть зло во граде, еже Господь не сотвори (), таковы: голод, язвы, болезни, поражения, брани; ибо все это служит к очищению греха, которые или не хотят жить без греха, или вразумляемые не обращаются, но пребывают во грехе, как написано: ослепи Бог очи их и окаменил есть сердца их (); и: предаде их в неискусен ум , то есть, попустил их свободе творити неподобная (); также: ожесточая ожесточу сердце Фараоново (), то есть, попущу ожесточиться за непокорность его.
преподобный

Промысл Божий

протоиерей Александр Глебов

Можно ли сравнивать православное учение о промысле Божьем с понятием человеческой судьбы? Об этом мы сегодня поговорим с кандидатом богословия, преподавателем Санкт-Петербургской духовной академии, протоиереем Александром Глебовым.

К: Отец Александр, что же такое – промысл Божий?

А: Разговор о промысле Божьем открывает очень важную тему – тему ответственности Бога за свое творение. Вот мы обычно говорим о своей ответственности перед Богом, о том, что нам придется держать перед Богом ответ. Такое понятие, как промысл Божий, говорит об ответственности Бога за род человеческий и за сотворенный Им мир. Есть такое религиозно-философское учение, которое называется «деизм» – в нем понятие промысла Божия отсутствует! Деизм говорит о Боге как о творце мира, но не говорит о Боге как о промыслителе мира. Да, Бог сотворил мир, Бог сотворил человека, наделил человека разумом, свободной волей и как бы отстранился от всякого участия в дальнейшей судьбе этого мира. Образно говоря, ему нет дела, что в этом мире происходит. Почему я упомянул о деизме? Потому что сегодня многие люди, может быть даже сами того не осознавая, разделяют именно такую точку зрения. Они видят в творческом акте Бога обоснование бытия этого мира, потому что представить себе, что вот этот мир, столь разумно устроенный, столь сложно организованный, развивающийся по каким-то определенным законам, возник просто сам по себе из ничего. Представить такое для многих людей довольно проблематично. Но в то же время они не видят какого-то разумного присутствия Божьего в этом мире. В этом мире – много зла, много несправедливости, люди болеют, страдают, умирают. То есть, с одной стороны, они признают, что Бог сотворил мир, потому что этот мир как творение прекрасен и разумно устроен, но, в тоже время, они отказываются признать промысл Божий, потому что то, что происходит в нашем мире часто не умно, не логично, жестоко и хаотично.
В христианском откровении такие понятия, как Бог-творец и Бог-промыслитель, неразрывно связаны между собой, потому что само решение Бога о творении мира принималось неразрывно вместе с Его решением о спасении этого мира. Вот это двуединое решение Бога о спасении и о творении мира получило название «Предвечный совет Святой Троицы». Предвечный – значит до времени, до века сего, до творения мира. И этот предвечный совет совершенно гениально изобразил преподобный Андрей Рублев на своей иконе, которая так и называется – «Троица». Поскольку Бога в его троичности невозможно не только изобразить, но и даже как-то представить, то в православной традиции Святая Троица изображается в виде трех ангелов, которые были явлены Аврааму у дуба Мамврийского. Но рублевская Троица описывает не этот исторический эпизод, когда три ангела пришли к Аврааму и возвестили ему гибель Содома и Гоморры. Он берет единственный возможный упоминаемый в Библии образ Святой Троицы и наполняет его не историческим содержанием, а доисторическим, предвечным, он как бы изображает вот этот совет предвечной Святой Троицы. Три ангела сидят за столом, на столе чаша, в чаше виднеется голова жертвенного животного и ангелы смотрят друг на друга, как бы советуясь, совещаясь между собой, кто из них станет вот этой жертвой – Агнцем Божиим. И когда принимается решение, что второе Лицо Святой Троицы пойдет в мир для того, чтобы стать этой жертвой, чтобы спасти этот мир, тогда уже после этого принимается решение о творении самого мира, то есть промысл Божий как бы первичен, а акт творения – вторичен.

К: Как соотнести человеческую свободу и промысл Божий, ведь человек свободен и может делать все, что хочет? Как распознать, что происходит в результате наших достижений и ошибок, по злой или доброй воле других людей, а что по воле Божьей?

–А: Довольно сложный вопрос и, наверное, дать какой-то исчерпывающий ответ на него невозможно! Здесь как бы явное противоречие, просто не хватает логики, чтобы это охватить. С одной стороны, мы веруем в то, что Господь ведет каждого человека, начиная с его рождения по жизни, но, с другой стороны, ведь Вы совершенно верно сказали, что человек абсолютно свободен и может делать все, что он хочет. Он сам планирует свою жизнь, правда практика показывает, что наши планы часто и остаются планами и жизнь идет совершенно по другому сценарию, не так, как мы это запланировали, и делать приходится в жизни не то, что ты хочешь, а то, что вынуждают тебя обстоятельства. Но все-таки все равно свобода выбора остается у человека всегда. Более того, мы попадаем под воздействие других людей, иногда это воздействие доброе, иногда — злое, и если государственный закон и уголовное право ограничивают как-то злую волю людей, карая их за совершенное преступление, то Господь ведь никого не ограничивает. За примерами далеко ходить не надо: сейчас наши телезрители посмотрят эту передачу, переключат на программу новостей и что они там услышат? Новости! Какие новости? Такие же, как и вчера! Войны, процветает террор, льется кровь, страдают невинные люди, насилие одних над другими, и ведь Господь никого не останавливает, потому что такова злая, но свободная воля людей. Но более того, есть законы природы, закон этого мира и мы, живя в этом мире, попадаем под действие этих законов. Поэтому что-то приходит в нашу жизнь по нашей воле, что-то по доброй или злой воле других людей, где-то мы подчиняемся законам мироздания, но и в том, и в другом, и в третьем случае есть место для промысла Божьего. Как-то провести в этом калейдоскопе такую четкую черту и сказать, где промысл Божий есть, а где его нет – это, наверное, невозможно! Правда, некоторые люди эту проблему для себя решают следующим образом: они говорят приблизительно так, что вот, если пришло что-то в мою жизнь, то, что не зависит ни от моей воли, ни от воли других людей, а вот совершенно неожиданно, как бы непрогнозируемое, что-то такое необычное. Знаете, как говорил покойный митрополит Никодим: «Все, что неожиданно – то от Бога». И собственно с этим, конечно, очень сложно не согласиться, но все-таки я бы не стал ограничивать промысл Божий только какими-то особыми событиями в нашей жизни. Мы веруем в то, что Господь промыслом своим ведет человека по жизни, не нарушая человеческой свободы, но каков механизм сочетания этих, казалось бы, несочетаемых реальностей сказать нельзя.

–К: Вы сказали, что многие люди отказываются признавать Божий промысл, потому что не видят разумного действия Бога в мире, но с этим невозможно не согласиться, потому что в мире много страданий, люди делают что хотят, они совершают преступления и Господь их не останавливает. Другие, проходя через испытания, просят Бога о помощи, но Господь не часто их слышит, а если слышит, то только усиливает эти испытания. Как совместить любовь Бога к своему творению, Божий промысл о мире с реальностью, которая происходит вокруг нас?

А: То, что касается благости Божией и зла, которое присутствует в мире, то обычно по этому поводу высказывают два соображения. Первое – это то, что зло можно уничтожить только с его носителем, то есть с человеком, ну а Бог как раз по своей благости хочет исправления человека, его покаяния, а не его смерти. Мы же с вами обращаемся к Богу как к отцу – «Отче наш», «Отец наш». Мы не называем Бога ни судьей, ни прокурором, ни законом, ни справедливостью, мы называем его отцом. И вот, если перенести наши отношения с Богом на внутрисемейные отношения, если ребенок чем-то провинился перед своим отцом, то что – отец его сразу бьет, уничтожает? Даже если ребенок болен, даже если ребенок распространяет вокруг себя зло, даже если этот ребенок вырос и стал преступником. Да, его осудит общество, его осудит закон, но отец его будет все равно любить, потому что отец относится к своему ребенку не с позиции юридического закона, даже не с позиции закона справедливости, он к нему относится с позиции закона любви. Вот то же самое происходит в наших взаимоотношениях с Богом. Собственно, почему Господь терпит зло, и до какого момента это будет продолжаться, Он пояснил довольно ясно, когда рассказал притчу о пшенице и плевелах. Ну и второе соображение: раз уж в мире существует зло, то Господь оборачивает его ради спасения людей, для исправления людей заблудившихся, грешных людей и для укрепления веры и испытания праведников. Это было хорошо подмечено Гете во фразе Мефистофеля, в известной фразе: «Я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо». Дьявол сеет зло, но Господь использует это зло, как горькое лекарство, для спасения людей и тем самым обращает зло во благо.
Но, в общем и целом вот этот вопрос, который Вы мне задали, я, наверное, не ошибусь, если скажу, что с апологетической точки зрения – это, конечно, самый сложный вопрос. Есть в богословии попытка разрешения этого вопроса, которая получила название «Теодицея», что значит «оправдание Бога». Нам это название тоже может показаться странным, потому что ведь мы ищем оправдания у Бога, а здесь мы говорим о том, что Бога надо оправдывать. Бога, действительно, иногда приходится оправдывать, но вот я приведу такой пример, который хорошо известен, наверное, каждому священнику. Например, приходит в храм мать и говорит, что у неё умер ребенок. Вот она подходит к священнику и задает ему примерно следующий набор вопросов: «Что это? За что? Почему? Чем она или её ребенок хуже других, и какое преступление они совершили? Как вообще можно понять вот это действие Бога, который отнял у неё ребенка и обрек её на такие страдания, сломал ей жизнь?» Священник, конечно, пытается как-то утешить этого человека, хотя ни о каком утешении здесь говорить невозможно, но и в то же время он пытается как-то защитить Бога, оправдать Его действия, чтобы этот человек веру не потерял. Другими словами, это попытка согласовать между собой все те противоречия, о которых Вы упомянули в вашем вопросе: что Бог действительно есть любовь, что его промысл направлен ко благу людей. Все эти положения подвергаются очень серьезным сомнениям, ведь абсолютно каждый человек, с очень разной степенью воцерковленности, вообще религиозного чувства, задавался подобными вопросами: что, если Бог так любит мир, что Самого Себя не пожалел ради спасения этого мира и, если Он всемогущий, то где проявление этого всемогущества и любви в нашем мире. А ведь иногда совершенно невинные люди проходят через такое горнило страданий, что просто в силу ужаса происходящего принять это как благую волю Божию, как некое добро не представляется возможным. И вот тогда люди соотносят то, что произошло и промысл Божий, у них остается не много вариантов ответа. Либо Богу действительно нет до нас никакого дела и все рассказы о его любви сильно преувеличены, либо Он не обладает всемогуществом, Он просто вынужден бессильно смотреть, как в мире царствует зло. Либо Его вовсе нет, а все это басни. Ответ о страдании невинного, о страдании праведника мы находим в Новом завете, в страдании в смерти невинного Христа. Если человек определяет для себя вечное спасение как цель своей жизни, если он идет к этой цели путем праведности и путем святости, то это будет крестный путь, только крестный, никакого обходного пути не существует! Это будет узкий путь и тесные врата, ведущие в Царство Божие. И ведь Господь никого не обманывает, Он не дает никаких ложных обещаний! Каждый, кто читал Евангелие, у него должны отпасть всяческие иллюзии относительно того, что значит следовать за Христом. Господь совершенно ясно говорит, что если ты хочешь за мной идти, то забудь про себя, возьми крест свой и за Мной иди. И чем праведнее человек, тем сильнее его духовная жизнь, тем тяжелее ему будет этот крест. И если человек осмысленно принимает Таинство Крещения, то он должен понимать, что он тем самым изъявляет желание разделить земную судьбу Христа. Не только Его вечность, не только Его Воскресение, а Его земную участь. Ну, а как Господь закончил Свою жизнь, всем хорошо известно.

"Ищите прежде Царствия Божия" (Мф. 6:33)

Несколько слов о Старце Паисии

Каппадокии (Малая Азия) в многодетной семье у Продромоса и Евлампии Езнепидис 25 июля 1924 года родился сын - в будущем ставший старцем Паисием. В то время православные семьи в Каппадокии испытывали притеснение со стороны турецких мусульман, многие были вынуждены покинуть родину. В сентябре 1924 года беженцы прибыли в Грецию. Паисий любил уединение, непрестанно молился, любил читать жития святых. Очень нравилось ему Афонских старцев. С 1962 года старец Паисий живёт на Синае в келии святых Галактиона и Епистимии. В 1964 году старец вернулся на Афон и поселился в Иверском скиту.

Из воспоминаний старца Паисия: "Однажды во время ночной молитвы мною начала овладевать небесная радость. Одновременно моя келия, чью тьму лишь слегка освещал дрожащий свет свечи, начала мало-помалу наполняться прекрасным голубоватым светом. Этот таинственный свет был чрезвычайно сильным, однако, я чувствовал, что мои глаза выдерживают его яркость. Это был Божественный Свет, который некогда озарил святых апостолов на Фаворской горе! Много часов я пребывал в озарении этого дивного света, не ощущая земные предметы, и находясь в духовном мире, совсем отличным от здешнего, физического. Находясь в этом состоянии и принимая посредством того Света небесные ощущения, я провёл многие часы, не ощущая времени, с ним солнечный свет казался как ночь в полнолуние! Тем не менее, мои глаза получили способность выдержать яркость того света."

С 1968 г. старец поселился в Афонской обители "Ставроникита." Узнав о месте пребывания старца, паломники устремились в эту обитель.

Любовь старца к людям была безгранична, он старался никого не обличать публично, для каждого у него находился кусочек сладкого лукума и кружка холодной воды, добрый совет и молитвенная поддержка. Весь день он утешал страждущих, и наполнял души надеждой и любовью к Богу, а ночами молился, позволяя себе отдохнуть лишь 3-4 часа. Когда духовные дети старца просили его пожалеть себя - отдохнуть, он отвечал: "Я когда хочу отдохнуть, молюсь. Познал, что только молитва правильно освобождает от усталости человека. Поэтому молитесь и учитесь." Он говорил: "Всегда стараюсь не заниматься своей болью. На уме у меня боль других людей, и эту боль делаю своей. Так мы обязаны всегда вставать на место других... Добро является добром лишь в том случае, если делающий его жертвует чем-то своим: сном, покоем и тому подобным, потому и сказал Христос: "...от лишения своего..." (Лк.21,4). Когда я делаю добро, отдохнув, оно не дорого стоит... Устав, и идя на жертву, для того чтобы помочь другому, я испытываю райскую радость... Мой собственный покой рождается от того, что я доставляю покой другому."

Старец читал Псалтирь ежедневно целиком. По ночам старец молился за весь мир. Отдельно он возносил молитвы за тех, кто находится в больницах, за поссорившиеся супружеские пары, молился за всех, кто кончает поздно работу, за всех путешествующих ночью...

Однажды ночью, когда старец молился, ему было открыто, что в этот момент в опасности находится человек по имени Иоанн. Старец зажёг свечу и начал молиться об Иоанне. На следующий день к старцу пришёл тот самый юноша, о котором он молился. Иоанн рассказал ему, что именно в тот час, когда старец начал молиться о спасении его души, он от отчаяния решил покончить собой. Сев на мотоцикл он помчался из города, чтобы, съехав в обрыв, разбиться. Внезапно его посетила мысль: "Столько говорят об этом Паисии на Святой Горе, не сходить ли и мне к нему." Встретив старца, Иоанн обрёл любящего духовного отца, по молитвам которого встал на путь истинный.

По молитвам старца Паисия многие верующие получали исцеления. Однажды к старцу обратился за помощью отец глухонемой девочки. Он рассказал, что несколько лет назад, до рождения ребёнка, он чинил препятствия родному брату, который хотел стать монахом. Видя искреннее раскаяние мужчины, старец Паисий помолился об исцелении девочки, пообещал: "Твоя дочь не только заговорит, но и оглушит вас!" Через некоторое время девочка начала говорить.

Часто к старцу обращались за помощью близкие тех, кому, по словам врачей, не суждено было выжить после тяжёлых операция и неизлечимых болезней. Имеется немало свидетельств о чудесном исцелении безнадежно больных людей, по молитвам старца. Однако здоровье самого старца катастрофически ухудшалось год от года.

Ещё в 1966 году после легочное заболевание, в результате приема сильных антибиотиков у старца образовался ложно-перепончатый колит с резкими болями в животе. Несмотря на боль, он часами стоял, принимая людей, желавших взять у него благословение. Старец считал, что боль очень помогает душе и смиряет её, и чем сильнее болеет человек, "тем больше пользы извлекает."

С 1988 г. у старца появилось дополнительное осложнение в кишечнике, сопровождаемое кровотечениями. К 1993 г. состояние старца стало очень тяжелым, но старец Паисий не прекращал принимать паломников. Когда духовные дети умоляли его обратиться к врачам, он ответил, что "в духовной жизни очень помогает такое состояние, поэтому невыгодно его изгонять." Старец мужественно переносил выпавшие на его долю страдания, никогда не просил ничего для себя, молился лишь об исцелении других. По настоянию духовных чад он всё же лег на лечение в больницу, врачи установили наличие раковой опухоли. В 1994 году старец перенёс две операции, но здоровье его продолжало ухудшаться: 11 июля он причастился в последний раз. 12 июля 1994 г. старец предал свою душу Господу.

Господи, упокой душу старца Паисия, со святыми упокой, и его молитвами спаси нас.

Промысел Божий

Промыслом Божиим называется постоянная забота Творца о всем том, что Он создал. Человеку невнимательному и ведущему рассеянный образ жизни представляется, что все течет своим чередом. Все события являются результатом случайного стечения обстоятельств. Такому несерьезному человеку кажется, что Бог, если Он и есть, находится где-то далеко на небе, что Он не интересуется нашим миром, так как этот мир слишком мал и ничтожен в очах Божьих. Люди, думающие так, относятся к так называемым деистам. Деистическое учение о Боге получило особенно широкое распространение на Западе в последние столетия, когда люди стали терять живой контакт с Богом в Церкви, таинствах и молитве. Такие люди обычно бывают в то же время суеверными. Большое значение придают влиянию звезд на человеческую жизнь, следят за всякими глупыми предметами, например: чтобы кошка не перебежала дорогу, чтобы не рассыпать соль на столе, не здороваться через порог, не спать ногами к дверям и так далее. У некоторых суеверных людей количество таких примет достигает огромного числа. Но напрасно эти люди только усложняют свою жизнь. Если на все эти глупые суеверные приметы не обращать внимания, то будет лучше всего, ибо всем миром вообще и жизнью каждого человека, в частности, управляет Бог.

Спаситель сказал, что даже самая малая птичка не упадет без воли Божией (Матф. 10:29), тем более ничто в нашей жизни не может произойти помимо Его воли. Все доброе и хорошее посылается Господом, ибо Он есть вечный источник всех благ. Все же злое не посылается непосредственно Богом, ибо у Бога нет и тени зла. Но Господь попускает злу иногда вредить нам ради нашей пользы и спасения. В данном случае разные неприятности имеют то же действие, какое имеют горькие, неприятные, но в то же время спасительные лекарства. Почти все лекарства и медицинские операции являются для нас неприятными, но мы все равно к ним прибегаем, ибо знаем их пользу и необходимость.

Все люди должны твердо знать, что только Бог есть источник счастья, мира и блаженства. Утешения и радости видимого мира Господь создал для нашей телесной природы. Но человек, пользуясь всем с умеренностью и обладая разумной душой, не должен забывать Бога. Ведь душа ничем земным и вещественным удовлетвориться не может. В большинстве же случаев так получается, что мы с какой-то ненасытностью удовлетворяем наши телесные пожелания, о душе же и о ее духовных нуждах совсем забываем. Для нашего спасения, Господь допускает, чтобы нас постигали различные скорби. Страдая, мы начинаем понимать суетность нашей земной жизни и обращаемся к Богу за вразумлением и помощью.

Страдая, мы должны твердо верит, что Бог бесконечно благ и что Он хочет только нашего вечного счастья. Потому мы должны с благодарностью принимать от Него различные испытания. Ведь и дети не перестают любить родителей, когда эти их наказывают, ибо чувствуют, что родители это делают ради их же добра.

Ниже мы приводим ряд мыслей и примеров Старца Паисия о промысле Божием. Эти высказывания Старца особенно ценны потому, что они почерпнуты им из его личного опыта. Высказывания старца предложены здесь в виде вопросов его посетителей и ответов Старца.

Епископ Александр (Милеант)

Вопросы посетителей и ответы Старца

Геронда! (т.е. духовный отец), авва Макарий говорит, что Бог подаст нам небесные блага [199 ], и мы веруем в это. Должно ли верить и в то, что Он подаст нам и блага земные, которые не являются столь существенными?

Какие земные блага?

То, в чем мы нуждаемся.

Вот это ты правильно сказала. Бог любит Свое создание, Свой образ и заботится о том, что ему необходимо.

В это нужно верить и не беспокоиться?

Если человек в это не верит и сам бьется над тем, чтобы эти блага стяжать, то он будет страдать. Но человек, живущий духовно, не расстроится даже в том случае, если Бог не даст ему земного и вещественного. Если мы ищем прежде Царствия Божия, если поиск этого Царства является нашим единственным попечением, то дастся нам и все остальное. Разве Бог бросит Свое создание на произвол судьбы? Если израильтяне оставляли на следующий день манну, которую давал им Бог в пустыне, то она начинала гнить [200 ]. Бог устраивал так для того, чтобы они полагались на божественный промысел.

Даже слов "ищите прежде Царствия Божия" мы еще не поняли. Или мы веруем [и вверяемся Богу] или не веруем [и поэтому сами должны заботиться о необходимом]. Когда я поехал жить на Синай, у меня с собой ничего не было. Однако я совсем не думал о том, что будет со мною в пустыне среди незнакомых людей, что я буду есть и как жить. Келья святой Епистимии, где мне предстояло поселиться, была уже давно заброшена, покинута людьми. Я ничего не просил у монастыря, не желая его обременять. Как-то мне принесли из монастыря хлеб, и я возвратил его обратно. К чему мне было беспокоиться, если Христос сказал: "Ищите прежде Царствия Божия" [201 ]. Воды и той была самая малость. Рукоделия я никакого не знал. Вот и спроси теперь, как я жил и как зарабатывал на хлеб. Единственным инструментом, который я имел, были ножницы. Я разъединил их на две половинки, заточил о камень, взял дощечку и стал вырезать иконки. Работал и творил Иисусову молитву. Я быстро выучился резьбе, резал все время один и тот же рисунок и пятидневную работу заканчивал в одиннадцать часов. Не только не терпел лишений, но еще и бедуинчикам помогал. В какой-то период я занимался этим помногу часов в день, а потом пришел в такое состояние, что не хотел заниматься рукоделием, но одновременно видел и то, какую нужду терпели бедуинчики. Для них было великим благословением получить в подарок шапочку и пару сандалет. И у меня появился помысл: "Я пришел сюда, чтобы помогать бедуинам или же для того, что бы молиться о всем мире?" Поэтому я решил сократить рукоделье, чтобы меньше отвлекаться и больше молиться. Думаешь, я ждал, что мне кто-то будет помогать? Откуда? Бедуинам самим нечего было есть. Монастырь был далеко, а с другой стороны начинались необитаемые места. Но вот в тот самый день, когда я ограничил работу для того, чтобы больше времени отдавать молитве, ко мне пришел один человек. Я тогда был возле кельи, он увидел меня и сказал: "Вот, возьми эти сто золотых. Будешь и бедуинчикам помогать, и распорядку своему будешь следовать, и молиться." Я не сдержался, на четверть часа оставил его одного и ушел в келью. Промысел и любовь Божий привели меня в такое состояние, что я не мог удержать слез. Видишь, как устраивает все Бог, когда в человеке есть доброе расположение? Потому что сколько бы мог дать этим несчастным я? Я давал одному, тут же приходил другой: "Мне отец не дал!" - потом третий: "Мне отец не дал!"

Геронда, а почему мы, много раз ощутив всесилие Божие, не видим Его промысла о нас?

Это диавольская западня. Диавол бросает пепел в глаза человеку для того, чтобы он не видел промысла Божия. Ведь если человек увидит промысел Божий, то его гранитное сердце умягчится, станет чутким и произольется в славословии. А это диаволу не на руку.

Человек часто пытается устроить все без Бога

Один человек стал заниматься разведением рыб и целыми днями говорил: "Слава Тебе, Боже!" - потому что постоянно видел божественный промысел. Он рассказывал мне, что у рыбки с момента ее оплодотворения, когда она еще малюсенькая, как булавочная головка, есть мешочек с жидкостью, которой она питается до тех пор, пока не вырастет и не станет способной самостоятельно поедать водные микроорганизмы. То есть рыбка получает от Бога "сухой паек"! Если же Бог промышляет даже о рыбках, то насколько больше Он промышляет о человеке! Но часто человек все устраивает и решает без Бога. "У меня, - говорит, - будет двое детей [и хватит]." С Богом он не считается. Поэтому и происходит столько несчастных случаев и гибнет столько детей. В большинстве семей родится двое детей. Но одного ребенка сбивает машина, другой заболевает и умирает, и родители остаются бездетными.

Благословения чудесного божественного промысла

Иногда, Геронда, у меня бывает какое-то желание, и Бог его исполняет без моей просьбы к Нему. Как это происходит?

Бог печется о нас. Он видит наши нужды, наши желания и, когда что-то служит нам во благо, Он подает нам это. Если человеку в чем-то необходима помощь, то Христос и Пресвятая Богородица помогают ему. Когда старца Филарета [203 ] спрашивали: "Чем тебе помочь, Геронда? В чем ты нуждаешься?" - он отвечал: "То, в чем я нуждаюсь, мне пошлет Матерь Божия." Так и происходило. Когда мы вверяем себя Господу, Он, наш Добрый Бог, следит за нами и печется о нас. Как добрый Управитель Он дает каждому из нас то, что нужно. Он входит даже в частности наших вещественных нужд. И для того, чтобы мы уразумели Его заботу, Его промышление, Он дает нам ровно столько, сколько нам нужно. Не жди, однако, того, чтобы сначала Бог дал тебе что-нибудь, нет, прежде сам отдай Богу всего себя. Потому что если ты постоянно просишь чего-то у Бога, а сам с доверием не отдаешь себя Ему, то из этого видно, что у тебя есть свой собственный дом, и ты чужд вечных небесных обителей. Те люди, которые все отдают Богу и сами всецело отдаются Ему, укрыты великим Божиим куполом и защищены Его божественным про мышлением. Доверие Богу есть нескончаемая таинственная молитва, в необходимый момент бесшумно привлекающая Божественные силы туда, где в них есть нужда. И тогда Его любочестные дети нескончаемо, со многим благодарением славословят Его.

Когда батюшка Тихон поселился в каливе Честного Креста, в ней не было храма, в котором он нуждался. Даже денег на постройку у него не было - ничего, кроме великой веры в Бога. Как-то раз, помолившись, он отправился в Кариес с верою в то, что Бог поможет ему с деньгами, необходимыми для строительства церкви. На пути в Кариес его издали окликнул настоятель Ильинского Скита. Когда батюшка Тихон приблизился к нему, тот сказал: "Один добрый христианин из Америки прислал эти доллары, чтобы я дал их какому-нибудь подвижнику, у которого нет храма. У тебя как раз храма-то и нет, возьми же эти деньги и построй." Отец Тихон прослезился от умиления и благодарности Богу, Сердцеведцу, позаботившемуся о храме еще до того, как отец Тихон Его об этом просил - так что, когда он помолился об этом, деньги были уже готовы.

Если человек доверяется Богу, то Бог не оставляет его. И, действительно: если завтра в десять часов тебе что-то понадобится, то (если эта потребность не превышает пределы разумного и вещь действительно необходима) в без пятнадцати десять или в полдесятого Бог будет иметь ее готовой для того, чтобы дать тебе. Например, завтра в девять тебе нужна кружка. Без пяти девять она уже будет у тебя. Тебе требуются пятьсот драхм В час, когда они нужны, появляются ровно пятьсот драхм, причем не пятьсот десять и не четыреста девяносто. Я заметил, что если мне, к примеру, нужно что-то завтра, то Бог позаботился об этом уже сегодня. То есть еще до того, как мне подумать об этом, подумал об этом Бог, Он позаботился о необходимом заранее и дает его в тот час, когда это нужно. Я понял это, видя, сколько времени требуется для того, чтобы какая-то вещь пришла ко мне откуда-то равно в тот самый час, когда она мне нужна. Следовательно, Бог заботится об этом заранее.

Когда мы от любочестия радуем Бога своей жизнью, то Он подает независтные благословения Своим любочестным детям в тот час, когда они им нужны. Потом вся жизнь проходит в благословениях божественного промысла. Я могу часами приводить вам примеры чудесного Божия промысла.

Когда я был на войне, участвовал в боевых операциях, у меня было Евангелие, и я его кому-то отдал. Потом я говорил:

"Ах, если бы у меня было Евангелие, то как бы оно мне помогало!" На Рождество в нашу часть, находившуюся тогда в горах, прислали двести посылок из Месолонги [204 ]. Из двухсот посылок Евангелие было только в той, что досталась мне! Это было Евангелие старого издания, с картой Палестины. В посылке была и записка: "Если тебе нужны и другие книги, то напиши, и мы тебе их пришлем." В другой раз, когда я уже был в монастыре Стомион, мне понадобилась лампада для храма. В одно утро, на заре, я спустился в Коницу. Проходя мимо одного дома, я услышал, как девушка говорит своему отцу: "Папа, монах идет!" Тот вышел мне навстречу и сказал: "Отче, я дал обет пожертвовать Матери Божией лампаду. Возьми эти деньги и купи ее сам." И он дал мне пятьсот драхм - ровно столько, сколько стоила лампада в 1958 году.

Да и сейчас, когда у меня возникает какая-то нужда, Бог сразу же покрывает ее. Например, если я хочу напилить дров и не могу, то дрова в два счета приходят сами. Перед тем, как приехать к вам, я получил посылку, в ней было пятьдесят тысяч драхм - ровно столько, сколько мне было нужно. Еще пример: дал я кому-то в благословение икону "Достойно есть." На другой день мне приносят "Иверскую"! А нынешним летом [205 ], пока не прошел дождь, у меня совсем не было воды. Сейчас побрызгало маленько, и в день я набираю [от силы] полторы банки воды. В цистерне осталась вода с прошлого года, но она протухла. Как же однако устраивает все Бог! У меня есть бочка с водой. Каждый день приходит столько народу - пьют, умываются, они ведь вспотевшие приходят, а уровень воды опускается только на четыре-пять пальцев! Одна бочка на сто пятьдесят-двести человек - и не пустеет! При этом одни порой слишком открывают кран, другие забывают его закрыть, и вода вытекает, но при этом не заканчивается!

Вверение себя божественному промыслу

Человек, который следит за Божиими благодеяниями, учится ставить себя в зависимость от божественного промысла. И потом он уже чувствует себя, как младенец в колыбели, который, чуть только его оставит мать, пускается в плач и не умолкает, пока она опять не прибежит к нему. Великое дело - вверить себя Богу! Когда я только пришел в монастырь Стомион, мне было негде жить. Вся обитель была завалена строительным мусором. Возле ограды я нашел один угол, маленько прикрыл его сверху и ночи проводил там сидя, потому что лежа я бы там не поместился. Однажды ко мне пришел один знакомый иеромонах и спросил: "Слушай, да как же ты тут живешь?" - "А что, - спросил я его в ответ, - у людей мирских было больше нашего? Когда Канарис попросил займа, ему сказали: "У тебя нет Родины," то он ответил: "Родину мы отвоюем." Если такая вера была у человека мирского, то нам ли не иметь доверие Богу? Раз Матерь Божия привела меня сюда, то неужели, когда придет время, Она не позаботится о Своей обители?" И, действительно, мало-помалу, ведь как все устроила Пресвятая Богородица! Помню, когда мастера заливали бетоном потолочное перекрытие в сгоревших кельях, заканчивался цемент. Оставалось забетонировать еще треть перекрытия. Подходят ко мне мастера и говорят: "Цемент на исходе. Надо класть в бетон побольше песка и поменьше цемента для того, чтобы забетонировать все."- "Нет, - сказал я им, - не разбавляйте, продолжайте, как начали." Привезти еще цемента было невозможно, потому что все мулы были на поле. Мастерам надо было два часа идти до Коницы, потом еще два часа до поля, искать там на пастбище мулов. Сколько бы они потеряли времени... А потом у людей были и свои собственные дела, прийти в другой день они бы не смогли. Смотрю: залили две трети перекрытия. Я зашел в церковку и сказал: "Владычице моя, что же теперь?! Прошу Тебя, помоги нам!" Потом вышел я из храма...

И что потом, Геронда?

И перекрытия закончили, и цемент лишний остался!

А мастера это поняли?

Как не поняли! Как же велика иногда помощь Бога и Пресвятой Богородицы!

Бог использует все во благо.

Геронда, иногда мы начинаем какое-то дело, и появляется целая куча препятствий. Как понять, от Бога ли они?

Рассмотрим, нет ли в этом нашей вины. Если мы не виноваты, то препятствие от Бога и служит нашему благу. Поэтому не нужно расстраиваться, что дело не сделано или затягивается с завершением. Однажды, торопясь по какому-то срочному делу, я спускался из монастыря Стомион в Коницу. На одном трудном участке дороги (я называл это место Голгофой) я встретил одного монастырского знакомого, дядюшку Анастасия, с тремя нагруженными мулами. На крутом подъеме вьючные седла съехали набок, и одно животное было на самом краю обрыва - вот-вот сорвется вниз. "Бог тебя послал, отче!" - обрадовался дядюшка Анастасий. Я помог ему перевьючить мулов, потом мы вывели их на дорогу. Там я оставил его и продолжил свой путь. Прошел уже порядочный отрезок пути, как тропинка уткнулась в завал. Только что сошел большой, триста метров длиной, оползень, смявший тропу. Деревья, камни - все унесло вниз, в речку. Если бы я не задержался с мулами, то оказался бы в этом месте как раз во время оползня. "Дядюшка Анастасий, - сказал я, - ты меня спас, Бог тебя послал."

Христос с высоты видит, как действует каждый из нас, знает, когда и как Сам Он будет действовать для нашего блага. Он знает, как и куда нас повести, лишь бы мы просили у Него помощи, открывали пред Ним свои желания и давали Ему все устраивать Самому. Когда я был в афонском Филофеевском монастыре, то хотел уйти в пустыню. Я думал удалиться на один пустынный остров и уже договорился с лодочником, чтобы он приплыл и забрал меня, но, в конце концов, он не появился. Так устроил Бог, потому что я был еще неопытен и на пустынном острове здорово бы повредился, я стал бы там жертвой бесов. Тогда, потерпев неудачу с островом, я загорелся желанием уйти на Катунаки. Мне была по душе Катунакская пустыня, я молился о том, чтобы оказаться там и готовился к этому. Я хотел поселиться и подвизаться рядом со старцем Петром - мужем высокой духовной жизни. Однако произошло событие, вынудившее меня поехать не на Катунаки, а в Коницу. Однажды вечером после повечерия, я удалился в свою келью и допоздна молился. Около одиннадцати часов прилег отдохнуть. В половине второго ночи меня разбудил стук в монастырское било, созывавший братию в храм на полунощницу. Я попытался встать, но не смог. Невидимая сила сковала меня, и я был не в силах пошевелиться. Я понял, что происходит нечто особенное. До полудня я оставался прикованным к кровати. Я мог молиться, думать, но совсем не мог пошевелиться. Находясь в таком состоянии, я, как по телевизору, увидел с одной стороны Катунаки, а с другой - монастырь Стомион в Конице. С сильным желанием я устремил глаза в сторону Катунак, и тогда некий голос ясно сказал мне:

"Ты пойдешь не на Катунаки, а в монастырь Стомион." Это был голос Пресвятой Богородицы. "Матерь Божия, - сказал я, - я просил у Тебя пустыни, а Ты посылаешь меня в мир?" И я снова услышал тот же голос, строго говоривший мне: "Пойдешь и встретишь такого-то человека. Он очень поможет тебе." Я сразу же освободился от этих невидимых уз, и сердце мое преисполнилось Божественной Благодати. Потом я пошел и рассказал о случившемся духовнику. "Это воля Божия, - сказал мне духовник. - Однако - не говори никому об этом. Скажи, что по состоянию здоровья (а у меня тогда были кровотечения) тебе нужно удалиться с Афона, и уезжай."

Я хотел одно, но у Бога был Свой план. Я думал тогда, что воля Божия была в том, чтобы я возродил обитель в Конице. Так я исполнял и обет, данный мной Божией Матери, когда был на войне. "Матерь Божия, - попросил я Ее тогда, - помоги мне стать монахом, а я буду три года работать и приведу в порядок Твою сгоревшую обитель." Но, как стало ясно впоследствии, главной причиной того, что Пресвятая Богородица послала меня туда, была необходимость помочь восьмидесяти семьям, совратившимся в протестантство, вернуться в Православие.

Бог часто попускает чему-то произойти ради пользы многих людей. Он никогда не делает одно только добро, но по три-четыре добра вместе. И злу Он никогда не попускает случиться, если из него не произойдет много добра. Все: и ошибки, и опасности Он употребляет в нашу пользу. Добро и зло между собой перемешаны. Хорошо бы, если бы они были порознь, но встревают личные человеческие интересы и перепутывают их между собой. Однако Бог извлекает пользу даже из этой путаницы. По этому следует верить, что Бог попускает произойти только тому, из чего может выйти добро, потому что Он любит Свое создание. Например, Он может попустить какое-то малое искушение для того, чтобы уберечь нас от искушения большего. Как-то раз один мирянин был на престольном празднике в каком-то святогорском монастыре. Там он выпил и захмелел. На обратном пути из монастыря он упал на дороге. Пошел снег, его занесло, но от винного духа в сугробе над ним образовалось отверстие. Шел мимо того места один прохожий. Увидев отверстие в снегу, он с удивлением произнес: "Это что же здесь такое? Не родник ли?" и ударил по отверстию палкой. "Ox!" - закричал пьяный. Так Бог не дал ему погибнуть.

Божия благодеяния пробивают брешь в сердце.

Геронда, чего хочет от нас Бог?

Бог хочет нашего произволения, нашего благого расположения, проявляемого, пусть даже и немного, но любочестным подвигом. Также Он хочет, чтобы мы сознавали свою греховность. Все остальное дает Он. В духовной жизни не требуются бицепсы. Будем смиренно подвизаться, просить милости Божией и за все Его благодарить. Над человеком, который без всякого собственного плана отдает себя в руки Божии, исполняется план Бога. Насколько же человек уцепился за свое "я," настолько он остается позади. Он не преуспевает духовно, потому что препятствует Божией милости. Для того чтобы преуспеть, требуется многое доверие Богу.

В каждое мгновение Бог любовию Своей ласкает сердца всех людей, но мы не чувствуем этого, потому что наши сердца покрыла накипь. Очистив свое сердце, человек умиляется, тает, сходит с ума, видя благодеяния и доброту Бога, равно любящего всех людей. За тех, кто мучается, такому человеку больно, за тех, кто ведет духовную жизнь, он испытывает радость. Если любочестная душа размыслит об одних лишь благодеяниях Божиих, то они могут взметать ее ввысь, а что говорить, если она размыслит о множестве своих грехов и о многом благоутробии Божием! Если душевные очи человека очистились, то он, видя Божию заботу [о себе и других], чувствует и переживает весь божественный промысел своим чутким обнажившимся сердцем, он тает от благодарности, он становится сумасшедшим в добром смысле этого слова. Потому что Божие дары, когда человек ощущает их, пробивают брешь в сердце, разрывают его. И затем, когда, лаская любочестное сердце, Божия рука прикасается к этой бреши, человек внутренне взметается, а его благодарение Богу становится большим. Те, кто подвизается, чувствуя как собственную греховность, так и благодеяния Божий, и вверяет себя Его великому благоутробию, возводят свои души в рай с большей надежностью и меньшим телесным трудом.

Благодарность Богу за малое и многое.

- "Я верю, что Бог поможет мне," - говорят некоторые, но при этом стараются накопить денег для того, чтобы не испытывать никакого лишения. Такие люди насмехаются над Богом, потому что вверяют себя не Ему, а деньгам. Если они не перестанут любить деньги и полагать на них свою надежду, то они не смогут возложить свою надежду на Бога. Я не говорю, что людям не нужно иметь каких-то сбережений на случай нужды, нет. Но не следует полагать свою надежду на деньги, не нужно отдавать день гам свое сердце, потому что, поступая так, люди забывают Бога. Человек, который, не доверяя Богу, строит собственные планы, а потом говорит, что так хочет Бог, "благословляет" свое дело по-диавольски и постоянно мучается. Мы не осознали того, насколько силен и добр Бог. Мы не даем Ему быть хозяином, не даем Ему управлять нами и поэтому страдаем.

На Синае, в келье святой Епистимии, где я жил, воды было совсем чуть-чуть. В одной пещере, примерно в двадцати метрах от кельи, из расселины в скале по капле сочилась вода. Я сделал маленький водосборник и набирал по три литра воды за сутки. Приходя за водой, я подставлял железную банку и, пока она наполнялась, читал акафист Пресвятой Богородице. Я немножко смачивал голову, только лоб, это помогало мне, так посоветовал один врач, набирал немного воды для питья, в отдельную баночку набирал немножко водички для мышек и птичек, живущих при моей келье. Для стирки и прочих нужд я использовал эту же самую воду из пещеры. Какую же радость, какое благодарение испытывал я за ту немногую воду, которую имел! Я славословил Бога за то, что у меня была вода.

Потом, когда я приехал на Святую Гору и ненадолго поселился в Иверском скиту, там, поскольку сторона была солнечная, недостатка в воде не было. Там была одна цистерна, вода из которой переливалась через верх. У! Я мыл и голову, и ноги, но... старое позабылось. На Синае на мои глаза, от благодарности за малую воду, наворачивались слезы, а здесь, в скиту, от изобилия воды я впал в забывчивость. Поэтому я ушел из этой кельи и поселился подальше, метрах в восьмидесяти, где была маленькая цистерна. Как же теряется, как забывается человек от изобилия!

Мы должны полностью, безусловно, вверить себя божественному промыслу, Божией воле, и Бог попечется о нас. Один монах пошел как-то вечером на вершину горы, чтобы совершить там вечерню. По пути он нашел белый гриб и возблагодарил Бога за эту редкую находку. На обратном пути он хотел срезать этот гриб и приготовить его себе на ужин. "Если миряне станут спрашивать меня, ем ли я мясо, - рассуждал в своем помысле монах, - то я могу сказать им, что ем каждую осень!" Возвращаясь в каливу, монах увидел, что, пока он читал вечерню, на гриб наступило какое-то животное, и целой осталась только половина. "Видно, - сказал монах, - столько мне надо съесть." Он собрал то, что осталось, и поблагодарил Бога за Его промысл, за половинку гриба. Чуть пониже он нашел еще полгриба, нагнулся, чтобы срезать и восполнить недостаток для ужина, но увидел, что гриб трухлявый (возможно, он был ядовитым). Монах оставил его и снова возблагодарил Бога за то, что Он уберег его от отравления. Вернувшись в каливу, монах поужинал половиной гриба. На следующий день, когда он вышел из дома, его глазам открылось чудесное зрелище. Повсюду вокруг каливы выросли прекрасные грибы, и, увидев их, монах снова возблагодарил Бога. Видите, он возблагодарил Бога за целый гриб и за половинку, за хороший и за плохой, за один и за много. Он был благодарен за все.

Добрый Бог подает нам щедрые благословения, и Его действия направлены нам на пользу. Все имеющиеся у нас блага - это Божие дары. Он все поставил на службу своему созданию - человеку, Он сделал так, чтобы все: и животные, и птицы, и малые, и великие, даже растения - жертвовали собою ради него. И Сам Бог принес себя в жертву для того, чтобы избавить человека. Не будем же равнодушны ко всему этому, не будем ранить Его своей великой не благодарностью и бесчувствием, но станем благодарить и славословить Его.

См.: Преп. Макарий Египетский. Духовные беседы. СТСЛ, 1904.

См.: Исх. 16:19-20.

Нартекс - западная часть храма, паперть. - Прим. пер.

Старец Паисий. Отцы-святогорцы и святогорские истории. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001. С.62-65.

Город в Центральной Греции. -Прим. пер.

Произнесено летом 1990 г.

См.: Евр. 12:1.

Ин. 11:25-26.

См.: Зах. 11:1-13.

См.: Пс. 21: 19. 3

См.: Иер. 18:2; 32:9. Мф. 27:7-9.

Деян. 9:1-18.

См.: Мф. 14:30.

См: Старец Паисий. Отцы-святогорцы и святогорские истории. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001. С. 9.

Мф. 17:20. Лк. 17:6

В этом случае под верой подразумевается простое принятие бытия Бога, недостаточное для жизни во Христе.

См.: Евр. 11:1.

Богородичен на Великом повечерии, глас 6.

См.: Мф. 9:29. Мк. 9:23.

Ср. Ис. 6:9-10

3 июня 1979 года Старец Паисий молился по четкам, говоря: "Святые дня, молите Бога о нас." Он не помнил, память какого святого совершалась в тот день, и не мог найти очки, чтобы посмотреть в месяцеслове (всего несколькими днями ранее Старец переехал в келью "Панагуда" и еще не разобрал свои вещи). Тогда его посетил святой мученик Лукиллиан, память которого празднуется 3 июня, и трижды повторил ему свое трудное имя.

Среди благочестивых христиан Греции распространена традиция устройства вдоль дорог крохотных часовенок, обычно в благодарность Богу, Пресвятой Богородице или святым, или же в память близких, погибших в автомобильных катастрофах. - Прим. пер.